На столе уже стояли разносолы: огурчики-помидорчики, квашеная капуста и поверх неё – пара моченых яблок.
– Праздник живота! И пусть весь мир подождёт! – патетично объявила я, хватаясь за вилку.
– Пущай подождёт, – согласилась тётка Дарья, разливая по рюмкам «огненную воду». – За встречу мы выпили, теперь давай матушку твою помянем… Царствие небесное, земля пухом, – скороговоркой произнесла она и обсосала сморщенный коричневый огурец.
Я тяжело вздохнула:
– Царствие небесное… Всё думаю, как же так произошло: раз – и нет её. Ведь врачи говорили, что шанс есть, что надо лечиться, в конце концов сделать операцию, а тут… Сердце, да?
Тётка Дарья поднесла рюмку к губам и даже открыла рот, но замерла, глядя на меня.
Я выпила, а она положила огурец на блюдце и отвела глаза.
– Что, тёть Даш? – прикрыв рот ладонью, выдохнула я.
– Да ничего, – глухо ответила она и тоже выпила.
Я чувствовала, что между нами повисла недосказанность, и пыталась понять, с чем это связано. Ничего на ум не приходило, к тому же я быстро захмелела с непривычки.
– Ты заключение о смерти видела? – задала вопрос тётка Даша, склонившись над тарелкой.
Я задумалась, а потом к собственному стыду призналась, что нет. Известие о смерти матери окончательно выбило меня из колеи, и я мало что соображала. Тогда я ещё толком не отошла от исчезновения Веры, от её поисков и допросов, от жуткого состояния, которое оставило свой неизгладимый след на моём характере и отношении к миру в целом. Удивительно, как я вообще смогла ассимилироваться в Вологде, но это-то как раз можно было объяснить: я с головой ушла в учёбу, тренировала руку и использовала каждую минуту, чтобы занять себя. По сути, я была ещё совсем ребёнком, но именно желание во что бы то ни стало вытеснить из своей головы все те жуткие воспоминания и помогло мне справиться и не сойти с ума.
– Инфаркт. Она ведь совсем молодая у тебя была, – вздохнула соседка. – Я ведь, главное, видела её, когда она с работы пришла. За дровами вышла, смотрю, бежит. Я ей, мол, Люда, пожара нет! А она рукой махнула и в дом. Ну, думаю, мало ли, приспичило, а я тут со своей брехнёй.
– А этот где был?
– Кто? А, Георгий-то? А он с утра на разработки в лесхоз уехал. За ним машина с инженером ещё утром приехала, я видела, как они с мамкой-то твоей прощались. Вернулся на следующий день, а она… – тётка Дарья ещё раз вздохнула и перекрестилась. – Остыла уж… Как бы мне в окно хоть глянуть! Свет у ней горел. А я что-то умаялась, прилегла на часок, да так и провалилась, будто в болото. А Кольке что, он в чулане храпел. Ему и дела нет, что у соседей делается. Ох-хо-хонюшки… у самой сердце болит, когда об Люде думаю. Врач сказал, что такое бывает, когда нервное что-то…
Я промокнула глаза полотенцем. Понятное дело, столько переживаний…
– Я ведь чего приехала, тёть Даш. Мне следователь позвонил.
– Ох ты ж! И зачем ты ему понадобилась? – нахмурилась тётка Дарья.
– Не сказал. Спросил только, когда могу приехать. Что дело срочное.
– А сама-то что думаешь?
Я пожала плечами и захрустела капустой. Вытерев рот полотенцем, продолжила:
– Ещё я видела, что девушка пропала. Инга Смирнова.
– Да-да. Она на том конце города живёт. Я на рынке слышала, что ищут её.
– Что с ней могло приключиться?
Тётка Дарья понизила голос:
– Поговаривают, девчонка гульнуть любила. С дальнобойщиками её видели в придорожном кафе.
– Думаете, уехала с кем-то из них?
– Ничего я не думаю. Говорю, что слышала. Ты знаешь, я сплетни не люблю, но Зинка… Помнишь Зинку-то, поди? Она в столовке кассиршей работала?
– Не, не помню.
– Так она потом на заправку устроилась, на объездной. Говорит, там больше по деньгам выходит. А у неё двое пацанов, на одни штаны разоришься! Старший-то уж в школу ходит, а младший…
– И что она рассказала? – направила я тётку Дарью в нужное русло.
– Так я ж тебе говорю: видела она эту Ингу. Потом уж, как фотографии-то развесили, она её и признала. Но это ещё в марте было… А тут вроде как на дискотеку ушла и пропала.
…О том, что Вера пропала, я узнала ближе к полудню. Вернее, в официальной версии это звучало как «не вернулась домой после выпускного».
Мысленно возвращаясь в тот день, я каждый раз впадаю в мучительный ступор от невозможности сложить все грани в один пазл. Моё физическое состояние было ужасным. Проснувшись, едва ли не ползком я добралась до кухни и присосалась к водопроводному крану. Я не помнила, во сколько пришла. Мои ноги и руки гудели и ныли от крапивных ожогов и царапин. Постепенно, вместе с холодной водой, ко мне стали возвращаться и обрывки воспоминаний.