– И что, приходил домовой?
– Ни разу не видала, – хохотнула тётка Дарья. – Но молока на следующий день как не бывало. Думается мне, это соседский кот к нам через форточку бегал и лакомился. У нас-то кошка была хроническая беременная, та на печку никогда не лезла, шапка у ней лежала старая меховая, в ней и спала. А вот соседский кот…
В этот миг с улицы донёсся какой-то утробный рёв, который потом резко оборвался.
Я вздрогнула и испуганно уставилась на дверь, а тётка Дарья сплюнула и ударила по столу кулаком.
– Ну, зараза! Явился!
– Что это?
– Это-то? Сейчас сама увидишь!
С грохотом отодвинув стул, тётка Дарья засучила рукава и направилась к выходу. Я за ней.
За её грузной фигурой я не сразу заметила лежащее возле калитки тело, зато увидела идущего по дорожке вдоль забора Георгия.
– Даш-ш-ш-ка… мать твою… – в этот миг хрипло выдало тело.
– Ах ты ж, гад такой! – замахнулась тётка Дарья, но Георгий остановил её коротким:
– Не надо! Иди!
Куда иди и зачем иди, я поняла, когда распознала в распластавшемся на земле теле дядю Колю.
– Глаза б мои тебя не видели! – запричитала тётка Дарья. – Георгий, ты уж поаккуратнее, как бы башкой его не ударить! А и ударь, чтоб завтра шишак вылез!
– Даш-шка! Я тебе, дуре, подарок при… ик… нёс… – заблеял дядя Коля.
Георгий сгрёб вихляющего ногами соседа и поволок его к дому. Я отошла в сторону, а затем направилась следом.
– Домой иди, – обернулся Георгий.
– Когда надо будет, тогда и пойду, – фыркнула я. Вот ещё, приказывать он мне будет!
– Марьян, скинь с кровати бельё-то, – велела тётка Дарья. – Покрывало только оставь. Проспится, постелю, а так изгадит только. Все штаны испоганил! Ой, матушки! – визгливо заголосила она. – Ой! Ты глянь!
Я не удержалась и засмеялась в голос. На дядьке Коле были брюки и пиджак, изрядно «убитые» временем и образом жизни, а под пиджаком – заляпанная майка. На животе майка оттопыривалась и шевелилась. Когда тётка Дарья вздёрнула её вверх, на пол вывалилось несколько серебристых плотвичек.
– Ай-да дядя Коля! Рыбак! – всхлипнула я, утирая выступившие слёзы.
– М…дак! – припечатала тётка Дарья и тяжело вздохнула.
Георгий потащил дядьку Колю к дивану, но тётка Дарья заворчала:
– Ни-ни, в чулан его!
Я забежала вперёд, убрала подушку и простыню и расстелила тёмное потёртое жаккардовое покрывало. Георгий взвалил стонущего, воняющего рыбой и костром дядьку Колю на кровать и приоткрыл форточку.
– Так и живём, – подытожила тётка Дарья, промокая глаза полотенцем.
– Помочь рыбу-то собрать? – предложила я.
– Не надо, иди, Марьянка, я уж тут сама справлюсь. Спасибо, Георгий! Кабы не ты, валандалась бы я с ним полночи. И на улице не бросишь, чай, не собака. Ишь, пёс смердячий! – замахнулась она полотенцем на мужа.
Георгий кивнул и молча двинулся вон. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Проситься на постой к тётке Дарье я посчитала неправильным. Ей и без меня хлопот хватало.
Дома я сразу пошла к себе, нашла в шкафу свою старую футболку и достала из сумки зубную щётку. В небольшой ванной, где едва умещалась душевая кабина и унитаз, я огляделась, выискивая изменения или присутствие чужих следов. Конечно, мне было уже всё равно, появился ли у Георгия кто-то, но любопытство брало верх.
Сполоснувшись, я простирнула нижнее бельё и забрала его с собой, чтобы развесить на спинке кровати. На цыпочках вышла из ванной и остановилась в коридоре, прислушиваясь к тому, что происходит за стенкой. Дверь в большую комнату оказалась прикрытой, свет не горел. Я пришла на кухню, чтобы попить, включила свет и обнаружила на столе коробку конфет «Коркунов» и торт «Персидская ночь». Рядом стояла тарелка с нарезанным сыром и колбасой, а на плите – прикрытая крышкой сковорода.
– Ну надо же, – хмыкнула я, разглядывая две толстые свиные отбивные.
Получается, Георгий приготовил праздничный ужин и ждал меня. И в магазин за конфетами и тортом сходил, пока я с тёткой Дарьей селёдкой под самогон угощалась.
Наверное, мне должно было быть стыдно за то, что я его «кинула», но стыдно не было. Было тоскливо, и к Георгию это не имело ровным счётом никакого отношения.
Утолив жажду, я на ощупь вернулась в комнату и юркнула под одеяло. Только закрыла глаза, как в коридоре заскрипели половицы. Я замерла, потом высунула голову и прищурилась, едва различая в потёмках очертания предметов.
Хлопнула входная дверь. Некоторое время я лежала, но потом всё же слезла с кровати и подошла к двери. Приоткрыв её, высунулась в коридор. Мой нос тут же уловил табачный запах. Георгий курил на крыльце. Я постояла немного, поджимая поочерёдно замёрзшие ноги, а потом вернулась в кровать и укуталась в одеяло, словно в кокон.