— Гиблый ты мужик. Зря я тебя с собой взял. Наживешь с тобой неприятностей.
— Далеко до перекрестка?
— Километра три.
Вадим глянул на часы.
— Без десяти двенадцать. В полночь мы с тобой расстанемся, и можешь обо мне забыть.
Шофер хмыкнул в ответ. Дальше ехали молча. К гулу мотора пассажир успел привыкнуть, он его не слышал, да и дорога уже не казалась слишком ухабистой. Вадима клонило в сон. В поезде выспаться не удалось, а как вышел на перрон, так начались неприятности. Сначала сумку украли, потом бумажник. Скоро сутки, как он в пути. Устал. Даже о еде не думал. Во рту пересохло.
— Этого нам еще не хватало!
Вадим вздрогнул, услышав зычный бас водителя. Его уже разморило, и он прикрыл глаза.
На дороге стоял милицейский газик. Гаишник засвистел и указал жезлом на обочину.
— Что он здесь делает? — спросил Вадим. — Машин-то нет. И чем мы ему не понравились?
— Так просто они на дорогу не выходят. Кого-то поджидают. Скорее всего, выезжающих, а не въезжающих. Про горящий «Фольксваген» помалкивай. Себе дороже обойдется.
Николай затормозил и прижался к обочине.
— Одет он странно. Бронежилет, автомат, словно мы попали в зону боевых действий.
Шофера обмундирование милиционера не смущало.
— Их не так много, чтобы двоих на каждую развилку ставить. Думаешь одному легко справиться с двумя-тремя мужиками вроде нас? У него еще и парочка гранат на поясе висит.
— Успокоил.
В единственном луче от светящейся фары просматривался черный силуэт. Вооруженный до зубов гаишник грозно надвигался на машину, будто собираясь ее раздавить.
— Ему только гусениц не хватает. Прет как танк. Ты бы вышел, Коля.
— Не положено. Обязан выключить двигатель, вынуть ключи из зажигания и положить руки на руль.
— Блин, будто в другую страну попал.
— Ты свою еще не знаешь. Сиди, помалкивай. Не лезь на рожон. Спросят — ответишь.
Дверь кабины скрипнула и распахнулась. Страж порядка встал на подножку.
— Чего везешь?
— Картошку из Михайловки. Интернатовская машина. В Жирновск направляюсь.
— Вижу. Рожа знакомая. Кто рядом?
— Попутчик из Михайловки до разъезда. В Елань едет.
Лейтенант спрыгнул с подножки на дорогу, обошел машину и появился со стороны пассажира.
Джинсы, кроссовки, странная рубашка и ветровка на коленях.
— Из каких мест приехал?
— Из Москвы.
— С московского поезда на автобус успеваешь. Почему едешь на попутке?
— Сначала на перроне сумку украли. Ничего особенного. Смена белья. А у кассы бумажник с документами и деньгами «прихватизировали».
— Выходи из машины.
Вадим подчинился.
— Ноги шире, руки на капот.
Капот оказался горячим, особенно он почувствовал его жар, когда руки завели за спину и ткнули лбом о раскаленную крышку. На запястьях защелкнулись наручники.
— Сиди в машине и жди, — крикнул милиционер шоферу, схватил задержанного за локоть и повел его к своему газику.
Задняя дверца с решеткой на окне открывалась ключом. С внутренней стороны никаких ручек не имелось. Два места, одно слева, другое справа, а впереди перегородка с небольшим зарешеченным окном.
Ну вот и допрыгался. Посадили воробушка в клетку. Дверца захлопнулась. Гаишник сел за руль, бросил ключи от наручников и планшет на переднюю панель и взялся за рацию.
— Первый, первый, шестой на связи.
— Слушаю тебя, Максим.
— Взял одного типа. Едет в Елань без вещей и документов. Говорит, обокрали. Если это не Артюхов, который сам кого-то обобрал в Михайловке. По времени совпадает, а рожу беглого мы пока не видели.
— Пусть назовет себя.
Гаишник обернулся к решетке.
— Давай свои данные.
— Вадим Сергеевич Журавлев. Москва, Ленинградский проспект, дом сорок пять, квартира тридцать шесть. Частный предприниматель.
Лейтенант вновь отвернулся.
— Слышал, Полосухин?
— Даже записал. Оставайся на месте, я за этим предпринимателем кого-нибудь пришлю. Будь начеку. По времени Артюхов уже может быть у развилки. Из колонии пришел факс с его портретом. Копию тебе подвезут. Отбой.
— Кто-то из колонии бежал? — осторожно спросил Журавлев.
— Варежку закрой, предприниматель. Я за десятилетнюю службу ни одного предпринимателя из Москвы не видел. В столице и слова такого «Елань» никто не знает. А тут, на тебе, выискался! Сиди, гнида, и не трепыхайся.
Не любят они вопросов. Все правильно.
Лейтенант вышел из машины и направился к грузовику. Жалеет теперь Николай, что связался с чужаком. Но он местный, ему проще. Вывернется.
Вадим наблюдал через переднюю решетку, как не спеша, тяжелой развалистой походкой, лейтенант идет посреди дороги к одноглазому грузовику. Хозяином себя чувствует. Смелый парень. Крутится на виду. А ведь против лома нет приема. И автомат не поможет, и гранаты не спасут…
Вдруг черная спина милиционера осветилась ярким светом. Вряд ли он успел что-либо понять. Все произошло слишком быстро… Мимо пролетел джип, а может, и легковушка.
Объехать гаишника она не могла — полдороги занимал грузовик. Машина и не думала тормозить. Послышался глухой удар, а дальше все происходило в сознании Журавлева как в замедленной киносъемке.
Милиционера подбросило вверх метров на пять— семь. В воздухе его несколько раз перевернуло, будто это был самолет, выполняющий петлю Нестерова, переходящую в «бочку». Пилот не справился с акробатическим трюком и, ударившись о землю, взорвался. Так бывает, если баки переполнены горючим. И этот акробат напичкал себя взрывчатым веществом с перебором.
Машина исчезла, словно ее и не было. А на месте падения лейтенанта осталась только дымящаяся ямка.
— Накаркал, идиот! — Вадим плюнул.
Дым рассеялся. Звон в ушах затих. Наступила мертвая тишина. Сколько она длилась? Стрелки часов на горящем циферблате автомобильной панели показывали четверть первого.
Внезапно взревел двигатель грузовика, стоящего метрах в десяти. Машина дернулась и поехала вперед. Журавлев глянул в заднее окошко. Не прошло и минуты, как красные огоньки растворились в черной пелене.
— Бросил, гад. Все правильно!
Вадим сполз на пол, лег на спину и со всей силы ударил обеими ногами по задней дверце. Еще удар! С третьей попытки замок не выдержал, дверца отлетела с петель и с грохотом упала на асфальт. Журавлев свесил ноги и спрыгнул на дорогу. Переднюю дверцу водителя пришлось открывать подбородком. Наручники за спиной истерли в кровь запястья рук. Ключи от наручников пришлось ловить зубами. Бросив их на землю перед машиной, Вадим встал на колени, свалился на спину и начал шарить по шершавой поверхности пальцами.
Тут нужна сноровка, но похожих ситуаций в его жизни не случалось. Везунок! До кандалов дело не доходило. Выкручивался. И сейчас выкрутится. Наручники удалось снять. Вовремя. Где-то вдали мелькнули огоньки фар. По его душу конвой жалует. Так это или нет, но проверять он не стал. Спрыгнул с трассы в кювет и дунул в лес. Темень непроглядная. Черт его знает, сколько он пробежал, много или мало, секундомер работал на выживание. Недолго работал. Дерево помешало. С разбега — и прямо в лоб. Яркая вспышка и тысячи звезд высыпались из глаз.
Очнулся, лежа на траве. Еще бы соломинку в зубы, котенка на грудь и холодного пива в баночке.
Голова гудела, но работала. Задним числом всегда все правильно раскладывается по полочкам. Зачем бежал? Вопрос, не имеющий правильного ответа. Если бы его взяли в наручниках, в запертой машине, то и обвинить беспомощного не в чем. А теперь? Что о нем знают? Как попал в руки лейтенанта — непонятно. Про грузовик тот своему коллеге по рации не сообщил. Зато знают его имя и адрес. А стало быть, и фотографию запросить в паспортном столе можно. Кто он такой — Журавлев? Вряд ли это их заинтересует. Важно другое. Арестован, а точнее, задержан на законных основаниях. Выломал дверь в машине, убил милиционера, забрал у него ключи, снял наручники… Их, кстати, найдут на дороге. А потом, чтобы скрыть убийство, снял с пояса лейтенанта гранату, вырвал чеку и подложил подтело. Четыре секунды — и на месте милиционера ямка.