Он взглянул на того, кто стоял перед ним, и понял что он не будет его спрашивать. Это был первый шаг к совершенству, он знал.
Теперь он знал это.
Не искать его.
Не говоря ничего, Парлонн перешагнул через труп твари Теней и остановился перед ним. В дуэльной стойке. Он молча глядел в глаза Маррэйна. Маррэйн ответил на его взгляд, чувствуя силу и сталь в этой темной синеве.
Казалось — больше нет ничего. Только они. Маррэйн понял, что Парлонн не собирается спрашивать о пути к совершенству.
Наконец, время вокруг них замедлило свой бег, Парлонн кивнул и отступил, вновь перешагнув через труп создания. Оно пришло за Маррэйном, взломав стены его камеры, чтобы добраться до него. Маррэйн убил его. Отбрось страх, отбрось страсть, отбрось сожаление — и ты не сможешь проиграть в любой схватке.
— Ты свободен. — сказал Парлонн. — Так же свободен как любой на этой станции. Она умирает.
Маррэйн кивнул. Он знал это.
— Можешь идти, куда пожелаешь. Ты можешь сражаться, можешь умереть, можешь попробовать бежать, если захочешь.
Маррэйн ждал. Вопрос не заставил себя ждать.
— Почему ты пришел сюда?
— Почему ты пришел сюда? — повторил он.
Глаза Парлонна сузились.
— Ты воин, и я знаю достаточно, чтобы не считать тебя участником Хантибановских сделок. Я не мог оставить тебя здесь умирать.
— Достаточно? — Парлонн натянуто усмехнулся.
— Правду.
— Дераннимер настояла. Она говорила что… у твоего появления есть какая—то цель. Она хотела чтобы я использовал все свое политическое влияние, чтобы освободить тебя. Атака сделала это ненужным. Я должен вытащить ее отсюда, и знаю что ты можешь помочь.
— Я не питаю к тебе теплых чувств. Я никогда не забуду, что ты привел армию забрать ее и захватить мой дом, но я знаю что ты воин и что она в тебя верит. Этого достаточно… пока что.
— Итак, отвечай и будь краток. Почему ты пришел сюда?
— Найти ту единственную, кто считает меня человеком чести.
Парлонн согласно кивнул.
— Тогда пошли. Я знаю, где она. Она в безопасности… пока что.
— Нет. — проговорил Маррэйн. — Безопасных мест нет.
— Нигде.
"Тот, кто возьмет в жены это дитя, получит власть и признание всеми минбарцами."
Дераннимер не довелось услышать эти слова от того кто произнес их. Она никогда не видела существа, пророчество которого, возможно, убьет ее. Если бы она могла встретить его — она не знала бы что сказать. Она знала лишь что эти слова всегда преследовали ее.
Ребенком.
Дочерью лорда.
Дочерью воина.
Магатсен остался здесь, спокойно выжидая. Двое Лунных Щитов из его личной охраны оставались рядом, готовые к любой опасности. Унари стоял, рассматривая ее с выражением, которое могло быть презрением или же надменностью. Двое Клинков Ветра тоже были здесь и держались рядом с их Вторым Воином.
Никто из них не казался особенно настороженным. С чего бы? Дераннимер была всего лишь женщиной из касты Жрецов. Без воинов которыми она командовала — она ничто. Она ниже ростом, чем они, она легче их, она слабее их. Ее стража далеко.
Она косо взглянула на Унари. Она хотела бы знать — беспокоилось ли существо, сделавшее предсказание, о тех кто умрет, пытаясь его исполнить. Хотела бы она знать, стоили ли хоть что—то жизни минбарцев для ворлонцев.
Двое Клинков Ветра шагнули вперед. Она знала все о Клинках Ветра. Они были бесстрашны и безжалостны, закалены в холодных, суровых горах у Широхиды. Они хвалились что подобны камням. Но их безжалостность должна быть подавлена. Они должны доставить ее живой. Хантибан не хочет ее смерти. Это даст ей преимущество. Также, они считают себя лучше кого бы то ни было. Она дочь Огненных Крыльев которые нанесли Клинкам Ветра тяжелейшее поражение. Это вызывает гнев. Получив достаточный повод — они могут убить ее. Это тоже преимущество. Смерть лучше рабства у того, кого ей не полюбить.
Они были надменны и это вело к самоуверенности. Она женщина, из Жрецов, слабовольная и бессильная.
Но она была дочерью Первого Воина Шузена, потомком Императора Шингена, и она всю свою жизнь провела в обществе Парлонна, кто однажды поднимется также высоко, как и она.
Она посмотрела в глаза двум Клинкам Ветра. Они не были испуганы, они даже не насторожились. Она хотела запомнить их лица. Кто—то должен помнить — и этот долг достался ей.