И она пошла пустынным пляжем, со спазмом в горле, ненавидя себя, свое падение, брезгливо вспоминая контакт с чужим ей человеком, который легко пришел и легко ушел. Нет людей честных и чистых, одна сплошная грязь, куда ни повернись.
"Так тебе и надо, пустышка: на кого напоролась, на того накололась. Как я теперь посмотрю в глаза Борису? Я все ему расскажу, и пусть он меня прогонит, как суку. Ненавижу себя, ненавижу--ууу!"
В этот вечер она напилась у себя в номере, и пьяная, сначала хохотала до тех пор, пока не стало плохо: ее начало рвать, а затем ревела как белуга и рвала на себе волосы.
Утром следующего дня она пошла на переговорный пункт и позвонила Борису.
-- Мне надо остаться еще на один срок, -- сказала она несколько сухо, думая, что Борис будет уговаривать ее немедленно вернуться в Москву.
-- Если это нужно для улучшения здоровья, оставайся. Спасибо, что предупредила, -- сказал Борис и повесил трубку.
13
Положив трубку, Борис задумался. А почему бы ему самому не поехать в Салоники хоть на недельку? "Отдохну, погреюсь на солнышке, может, удастся заключить договор на поставку оливкового масла, ну а что касается Аси, то пусть для нее это будет сюрпризом. Должно быть, отдохнула, поправилась. Возьму отдельный номер, переведу ее к себе, покувыркаемся, эх, где наше ни пропадало", подумал он и сладко потянулся. Все же Ася для него много значила. Сейчас, когда он вспомнил о ней, вопрос будущего наследника, а этот вопрос его всегда мучил, куда-то ушел на задний план, уступил чисто мужскому желанию, и он представил Асю в постели, такую жаркую, такую ненасытную, с которой всегда чувствовал себя мужчиной, как ни с одной другой женщиной.
Он снял трубку, позвонил Тимуру и поделился с ним своими соображениями.
-- Гм, черт! ты вовремя позвонил, -- сказал Тимур. -- Дело в том, что и я хочу куда-то уехать. Надоело все, все мне надоели. Хоть на несколько дней уехать из этого сумасшедшего города. Уже переселился в одну из лучших гостиниц, плачу бешеные деньги за номер, но и здесь мне нет покоя, представляешь. Этот дурак Бахтияр по нескольку раз в день приезжает, чтоб спросить, можно ли собирать бабки на рынке. Знает же дурак, что каждая вторая суббота -- сбор денег, но все равно спрашивает.
-- Значит, я заказываю билеты и путевки на двоих, -- сказал Борис. -- Только не знаю, на кого оставить дела, их так много, товар прибывает, надо его принять, платежи производить и многое другое.
-- Возьми Диму, пусть отрабатывает шестьдесят тысяч, которые ты ему дал в долг. А вообще, у тебя должен быть заместитель, но не такой, как у меня Бах. Учу я вас, как надо работать, но вы никак не внемлете голосу разума.
-- Я подумаю над этой проблемой. Зам мне, конечно же, необходим. Мы могли бы уехать через недельку, не так ли?
-- А что в эту пятницу; получится? Давай, чтоб в пятницу. Перезвони потом.
Заказать путевки и билеты на самолет до Афин оказалось не так-то просто. Но Борис был щедр, как любой бизнесмен такого масштаба, и в турбюро, и в кассе аэрофлота сделали все возможное и невозможное, чтобы два крутых парня отправились в Афины в пятницу в восемнадцать часов вечера.
Поставив квартиру на сигнализацию и посадив Диму в свое кресло, Борис сел в машину, заехал за Тимуром в гостиницу "Пекин", и они отправились в аэропорт.
Уже в самолете Борис признался, что в Салониках отдыхает его подруга Ася, у нее недавно путевка кончилась, но ей так понравилось, что она пожелала остаться еще на один срок. Тимур расхохотался.
-- Что тут смешного? -- удивился Борис.
-- Да не Салоники ей понравились, -- загадочно произнес Тимур.
-- А что же ей могло понравиться? -- спросил Борис.
-- Не что, а кто. Новый хахаль ей понравился, вот кто ей мог понравиться, -- твердил Тимур.
-- Ты не шути так. Это нехорошая шутка. Я и обидеться могу.
-- Извини, если обидел. Но я тебе скажу так: давай поспорим на десятку, это мелочь, конечно, ну на ресторан: снимаем весь зал, а сядем только вдвоем или вчетвером, найдем же мы там баб. Если твоя куколка -- пай девочка никому не подставляет свои лживые губки -- я проиграл, ресторан за мной, а если наоборот -- ресторан за тобой. Вот это без обид. Ты все еще романтик, веришь всем, в особенности бабам. Уж если моя жена Тамила, такая скромница, поролась с Димой в первый же вечер встречи, то, что говорить о тех, кто за тысячи километров от тебя на песочке весь день изнывает от скуки, а вечерами под пальмами прогуливается. Да ни одна порядочная женщина не устоит: на юге сам воздух напоен любовью. Я-то уж знаю: на море вырос. Еще не было ни одной бабы, которая бы не уступила какому-нибудь половому гиганту, который в трусах полотенце носит, чтоб производить впечатление.
Борис задумался. Тимур рассуждал несколько однобоко, но вполне логично, однако это не относилось к нему и, в особенности к Аси: она, при всех ее минусах, женщина вполне самостоятельная, гордая и не может себе позволить случайную, временную связь. К тому же, она его так любит.
-- Ну, так, как? спорим?
-- Ладно, согласен, -- сдался Борис.
-- Только ты мне не мешай действовать и слушайся меня. Ты должен ходить в очках и прилепить себе небольшую бородку. День-два потратим и все увидим. Твоя меня не знает, мне маскировка никакая не нужна, ну а ты...сам понимаешь.
Борис сам загорелся миссией сыщика и уже засомневался в своей победе, но уже было поздно, сделка была заключена.
Самолет приземлился в семь часов по местному времени, но в Салоники они добрались только на следующий день. У Тимура и у Бориса были свои отдельные номера, и когда оба устроились, Тимур через бюро услуг узнал, в каком корпусе, и в каком номере проживает Измайлова Анастасия Ивановна.
В тот же день после ужина Тимур прохаживался возле номера Аси под цифрой 13, почти до двух часов ночи, но хозяйка к своему номеру не подходила.
Он дважды обращался к дежурному с вопросом: живет ли дама в номере 13, и почему ее до сих пор нет? Дежурный только улыбался и пожимал плечами.
-- Они -- гуляйти--гуляйти, -- ответил, наконец, дежурный и уткнулся в книгу регистрации.
Тимур вернулся к себе в корпус, зашел к Борису, который еще не спал, ждал его известий.
-- Ну что? -- спросил Борис. -- Ничего не приметил? Проиграл, вот это да!
-- Ее нет в своем номере, -- сказал Тимур, -- я спрашивал у дежурного, где она, может быть, и живет ли в этом номере? Дежурный подтвердил, что живет, а то, что ее нет, сказал: гуляет.
-- Не может быть. А если она утонула? Пойдем, обратимся в службу спасения на водах, -- сказал Борис вскакивая с постели.
-- Сиди, а то сорвешь мероприятие. Сейчас глубокая ночь, кого ты станешь поднимать? только лишнего шуму наделаешь. Подожди до завтра. Утром все выяснится.
Для Бориса ночь была трудной, практически бессонной. Кажется, он заснул под утро и то ему снился кошмарный сон, будто крысы грызут его коленки, а он никак встать не может, и бесполезно зовет всех на помощь.
В девять утра по расписанию два новых русских спустились в столовую, но не стали занимать места, а устроились у колонны недалеко от входа. Борис в очках, с бородкой мило беседовал с Тимуром, переодетым в женское платье. Основная масса отдыхающих уже прошла, Борис подумал, что напрасно он это затеял, как вдруг в столовую вошла Ася в сопровождении высокого кавалера с крупной головой и роскошными волосами, как у Мишеля Болтона. Она прилипла к нему как банный лист, без устали щебетала, ни на кого не обращая внимания. Мимо Бориса они прошли на расстоянии одного шага. Борис нарочно кашлянул, но она даже бровью не повела.
Кровь бросилась в лицо Громову, нижняя губа начала дрожать, руки затряслись. Он рванулся, хотел догнать изменницу, но Тимур удержал его.
-- Спокойно, Шерлок Хомс, -- сказал он, -- будь мужчиной. Мы перекусим, как и все, а потом посмотрим, что будет дальше.