Вот как все происходило.
В один прекрасный день отец без всякого предупреждения нанес ощутимый удар нашей нищете — поступил на работу. Он сделал это ради меня, а затем не уставал напоминать: «Был бы я один, довольствовался бы системой социального обеспечения, но для двоих этого недостаточно. Джаспер, ты превратил меня в рабочую силу. Никогда тебе этого не прощу!»
Работу ему снова нашел Эдди.
Через год после возвращения отца из Парижа Эдди появился у нас на пороге, чем поверг моего родителя в полное изумление, поскольку отец никогда не дружил так долго и не мог предположить, что расстояние между континентами для дружбы не помеха. Эдди покинул Париж вслед за нами, но перед тем, как отправиться в Сидней, вернулся в Таиланд.
Одиннадцать лет спустя он опять устроил отца на работу, но я понятия не имел, не является ли этот новый ангажемент таким же мутным и опасным, как прежний. Откровенно говоря, мне было все равно. За мои одиннадцать лет отец впервые не находился в квартире. Внезапно я освободился от его давящего присутствия и, пережевывая кукурузные хлопья, мог не слушать его постоянные рассуждения о том, почему человек есть самое страшное, что могло произойти с человечеством.
Отсутствовал отец подолгу, но не могу сказать, что я почувствовал себя одиноким (я и раньше ощущал это), но было в его исчезновениях что-то неправильное. Разумеется, нет ничего необычного в том, что отцы постоянно на работе, поскольку они приносят домой бекон, а бекон, хотим мы этого или нет, прячется в деловых кабинетах, на шахтах и стройках, но наш бекон был особенным случаем — я знать не знал, откуда он берется. И ежедневно думал об этом. Откуда, черт побери, наш бекон? Такие мысли приходили мне в голову, потому что мои сверстники жили в домах, а не в квартирах, и их холодильники изобиловали едой, а не свободным пространством. Отец работал сутками, даже по выходным, а денег не становилось больше по сравнению с тем временем, когда он был безработным. Ни на цент. Однажды я задал ему вопрос:
— Куда деваются все деньги?
— Деньги? — переспросил он.
— Которые ты зарабатываешь.
— Коплю, — ответил он.
— На что?
— Сюрприз, — сказал он.
— Ненавижу сюрпризы, — бросил я.
— Ты еще слишком молод, чтобы ненавидеть сюрпризы, — нахмурился он.
— Хорошо, — согласился я, — я люблю сюрпризы. Но еще я люблю понимать, что к чему.
— Можешь наслаждаться тем и другим.
— Так и будет, если ты откроешь, что это за сюрприз, а я моментально забуду.
— Выбор за тобой: либо будет сюрприз, либо я скажу тебе, на что коплю.
Я проглотил приманку и решил подождать.
А пока ждал, Эдди проговорился, что отец служит управляющим стрип-клуба «Котел удовольствий» на Кингс-Кросс. Забегаловка с раздеваниями? И мой отец? Как такое могло случиться? Отец — управляющий? Как Эдди удалось убедить своих сомнительных знакомых нанять отца на такую должность? Должность, которая предполагала ответственность? При чем здесь мой отец? Я захотел все увидеть собственными глазами.
Однажды вечером я миновал Кросс и углубился в боковые улочки, которые были не длиннее общественных туалетов, мимо пьяных английских туристов, мимо парочки наркоманов с остекленевшими глазами и наскучившего самому себе скинхеда. Когда я переступил порог бара, немолодая проститутка крикнула что-то насчет пососать, и от ее каркающего голоса возникла тошнотворная картина сморщенных губ. Вышибала схватил меня за ворот, но я сказал, что пришел к отцу, и он меня пропустил.
Мой первый визит в стрип-клуб, и я явился к родственнику.
Все оказалось не так, как я воображал. Стриптизерши, хоть и при свете ярких софитов, но без всякого огонька, трясли телами и подпрыгивали под однообразную музыку, а на них плотоядно смотрели мужчины в костюмах. От вида такого количества гладкой, пластичной плоти я испытал возбуждение, но не в той степени, как ожидал. Оказалось, что в реальной жизни танцующая у шеста почти обнаженная женщина не так уж сексуальна.
Я заметил отца, который за стойкой бара что-то кричал в телефон. Когда я подошел, он нахмурился:
— Что тебе здесь надо, Джаспер?
— Осматриваюсь.
— Ну, и что скажешь?
— Видел вещи получше.
— В воображении.
— Нет, на видео.
— Тебе нельзя здесь находиться. Ты несовершеннолетний.
— Чем ты здесь занимаешься? — спросил я.
Он показал. Работа была несложной. Отец занимался баром, который, несмотря на то что перед ним фланировали голые женщины, функционировал как обычный бар. Он также выбирал стриптизерш и, когда те приходили, устраивал им просмотр. Будто что-то понимал в танце! Или в женщинах! И как он мог оставаться равнодушным, глядя день за днем, как эти сексуальные создания выставляли перед ним напоказ свои аппетитные формы? Жизненная сила подобна горячему картофелю: за свои нечестивые желания человек после смерти будет вечно гореть в аду, но в этом мире сгорает от того, что не в силах их осуществить.