— …поэтому они утверждают, что архитектура — нечто вроде моделирования Вселенной и все древние церкви и монастыри — это попытка осуществить божественную работу и скопировать небеса.
— Что? Что с тобой? Ты в порядке?
Я видел только странный контур его головы. Встал, зажег свет и расстегнул ремни на кровати. Отец, пробуя, как поворачивается шея, повертел головой.
— Нам предстоит сконструировать мир по своему проекту, Джаспер. И в этот мир не явится никто, если мы его не пригласим.
— Мы построим свой собственный мир?
— Дом. Осталось только сделать проект. Что ты об этом думаешь?
— Потрясающе!
— И знаешь что, Джаспер? Я хочу, чтобы это стало и твоей мечтой. Хочу, чтобы ты мне помог. Внес свой вклад. Свои идеи.
— Да. Согласен. Здорово! — ответил я.
Сработало. В своей буре в пустыне отец придумал новое занятие. Он решил построить дом.
V
Следуя инструкциям отца, я скупил ему все книги по теории и истории архитектуры, какие только сумел найти, включая увесистые тома, посвященные жилищам животных: птичьим гнездам, запрудам бобров, пчелиным сотам и паучьим сетям. Он с восторгом принимал литературу. Нам предстояло соорудить вместилище для наших заплесневелых душ.
Вошел доктор Грег и заметил гору книг по архитектуре.
— Что здесь происходит, в конце концов?
Отец с гордостью изложил ему свою идею.
— Великая австралийская мечта. Так?
— Не понял.
— Вы собираетесь гнаться за великой австралийской мечтой. Очень хорошая мысль.
— Вы о чем? Разве существует коллективная мечта? Почему мне об этом не сказали? И какова же она?
— Иметь собственный дом.
— Иметь собственный дом? Это великая австралийская мечта?
— Вам это известно не хуже меня.
— Постойте. Разве мы не присвоили великую американскую мечту, подставив название нашей страны?
— Не думаю, — встревожился доктор Грег.
— Ну, как скажете, — ответствовал отец, вращая глазами так, чтобы мы с врачом оба могли это видеть.
В следующий раз я пришел через неделю. Книги были открыты, страницы вырваны и раскиданы по всей комнате. Когда я появился, отец держал голову, как наполненный ветром парус.
— Рад, что ты здесь. Что скажешь, если мы объявим символический рай утробы — огромный, сияющий дом, мы похороним себя внутри, где сможем спокойно, без помех догнивать.
— Заманчиво! — Я снял со стула стопу книг, освобождая себе место.
— Скажи, это тебе что-нибудь говорит: французский шато[36], английский коттедж, итальянская вилла, немецкий замок, крестьянская непритязательность.
— Пожалуй, нет.
— А геометрическая простота — подойдет? В основе элементарный, не обремененный деталями, яркий, претенциозный, кричащий, но без угнетающей безвкусицы стиль.
— На твое усмотрение.
— И кроме того, мне не хочется угловатости, поэтому, может, остановимся на круге?
— Неплохая мысль.
— Ты так считаешь? Ты бы хотел жить в сфере?
— Почему бы нет?
— Нам надо будет слиться с окружающей средой. Органичный синтез — вот наша цель. А внутри, как я полагаю, необходимы две спальни, две ванные, гостиная и темная комната, но не для того, чтобы проявлять фотографии, а чтобы можно было посидеть в темноте. Что еще? Давай поразмышляем о пороге.
— О чем?
— О главном портале в дом.
— То есть о парадном входе?
— Сколько раз мне повторять одно и то же?
— Одного раза вполне достаточно.
Глаза отца сузились и превратились в щелочки, уголки губ опустились вниз.
— Если будешь относиться к нашему делу подобным образом, можно сразу распрощаться с замыслом. Как тебе понравится жить в пещере?
— В пещере?
— Я считал, мы договорились: наш дом будет представлять собой символ утробы.
— Отец…
— Можно поселиться в стволе дерева, как Мерлин. Или подожди — знаю! Построим на деревьях платформы. Ты древесный житель?
— Не сказал бы.
— Следовательно, ты не стремишься жить в лиственной чувственности?
В палату вошел доктор Грег и посмотрел на нас, словно был судьей Верховного суда и, остановившись на перекрестке, обнаружил, что парочка неонацистов норовит вымыть его машину.
— Папа, давай заведем себе обычный дом. Нормальный, красивый, обыкновенный.
— Ты прав. Нам нельзя переусердствовать. Хорошо. Что ты предпочитаешь? Кубический обыкновенный или цилиндрический обыкновенный?
Я вздохнул.
— Кубический.
— Тебе приходилось видеть спиралевидный минарет в Самарре в Ираке?