— Нарковоспитание: дети должны провести неделю в логове наркомана. Ребенок будет наблюдать, как наркоман колется, блюет, ворует у собственной семьи, крадет в магазинах и в конце концов умирает от передозировки. Ребенок должен написать отчет из пятисот слов и прочитать его на похоронах наркомана, которые станут неотъемлемой составляющей школьной дневной экскурсии. Класс будет хоронить всех умирающих наркоманов, пока в подсознании детей не возникнет устойчивая ассоциативная связь: героин — это смерть.
Отец не раздумывал. Он плевался идеями, и среди них не попалось ни одной хорошей.
— Необходимо ввести воинскую повинность для муниципальных служб там, где бездомным разрешается проживать в домах банкиров и где эвакуированные с улиц умственно больные имеют возможность пользоваться сортирами работников рекламной индустрии.
— Дальше, — спокойно проговорил Рейнолд.
— Снабдить знаменитостей, как скот, электронными бирками, чтобы, когда они идут по улице…
— Дальше.
— Подсчитать объем автомобильного выхлопа, затраты воды, в том числе в поливальных установках, количество повторно не используемых продуктов и на основе этого определить, какой урон каждый индивидуум наносит окружающей среде, проставлять его против фамилии индивидуума в документах и обязывать компенсировать либо в эквивалентном количестве трудовых часов, либо в деньгах, чтобы восполнить урон.
Веки Рейнолда дрогнули, и только поэтому можно было понять, что в его голове идет мыслительный процесс.
— Как можно на этом зарабатывать деньги?
— Никак.
— Дальше.
— Превратить всех в стране мужчин, женщин и детей в миллионеров.
Рейнолд промолчал, за него сказали его глаза. Его презрение зажило отдельной жизнью, и в комнате объявилась новая сущность.
— Даже если бы вы могли это сделать, зачем вам это надо? — наконец проговорил он.
Это был честный вопрос. Отец уже собирался дать на него ответ, но магнат его перебил:
— Так, Мартин, мы вас выслушали. Теперь вы выслушайте нас. Это справедливо?
— Да.
— Мы хотим посвятить специальный телевизионный выпуск Терри Дину. Показать то, чего раньше никто не знал. Подлинные факты. Может, это будет мини-сериал. Два грандиозных вечера. И все абсолютно новое.
Услышав имя брата, отец застыл, словно вмерз в кубик льда.
— И кто вам мешает? — с трудом проговорил он.
— Нам нужны вы. У нас имеются полицейские отчеты и репортажи журналистов того времени, но все свидетели погибли во время пожара. Вы единственный участник событий, без вас мы ничего не можем поделать. Ведь мы очень многого не знаем.
— Вы за этим и приехали?
— Да.
Так вот каким способом Анук убедила этих двух господ явиться в наш дом и выслушать бредовые идеи моего родителя. Какой просчет! Мы долго сидели в грозном, зловещем молчании, и я боялся лишь одного: как бы отец не сорвался и не принялся душить все шеи, какие находились в комнате. Он закрыл глаза, затем открыл. Прошло еще несколько минут, и стало ясно: больше он не скажет ни слова.
— Мы, пожалуй, пойдем, — проговорил Оскар.
Когда дверь за ними закрылась, отец поднялся со стула и, словно демонстрируя умение левитации, скрылся в лабиринте. Анук бросилась за ним. Целый час я сидел как прикованный, не в силах двинуться с места и представлял, что отец совершает самоубийство или другую глупость, благодаря которой загремит на новый круг в дом для душевнобольных, и должен к стыду признаться — эти страшные картины не испугали и не опечалили меня, а только вызвали во мне раздражение.
С Адской Каланчой я не встречался почти неделю и не имел от нее вестей. Решил сразиться с телефоном, у кого больше терпения, и проиграл. Телефон стал в моем сознании ее сверхъестественным заменителем, пластмассовым воплощением. И оставался немым, потому что она молчала. Я начал его ненавидеть, как будто Каланча подослала ко мне телефон своим представителем, сама будучи слишком важной персоной, чтобы явиться лично.
Бродя по лабиринту, я решил потревожить Анук. Вскоре после того как мы переехали в этот дом, отец предоставил ей комнату под мастерскую. Помимо того что Анук отличалась сексапильностью и докучливостью, она была еще чем-то вроде художника — она лепила. Темой своего искусства она сделала покорность женщин, демаскулинизацию мужчин и, соответственно, возвеличивание женщин на уровне сознания. Поэтому вся ее мастерская была заставлена вагинами и отсеченными пенисами. Собрание гениталий действовало на зрителя будоражаще. Здесь были худосочные, одетые в лохмотья хромые члены, были окровавленные и безжизненные, были похожие на погибших на суровом поле сражения солдат, были члены с привязанными к ним носами, были разрисованные углем и перепуганные, и были члены, оплакивающие на похоронах других членов… но все они не шли ни в какое сравнение с торжествующими вагинами. Вагинами с крыльями, огромными, взмывающими ввысь вагинами, подмигивающими вагинами, вагинами с золотыми блестками, вагинами на зеленых стеблях с желтыми лепестками вместо волос, вагинами с большими улыбающимися губами. Были там танцующие глиняные, ликующие гипсовые вагины, блаженные вагины-свечи с фитильком, похожим на ниточку от тампона. Самый большой ужас из всех произносимых в нашем доме слов внушали те, что слетали с уст Анук, когда приближался чей-нибудь день рождения.