Динат иногда встречал их здесь – бледные, расплывчатые призраки, жалкие тени тех, чей рассудок пожрал лабиринт. Некоторые беспрестанно шептали свои имена – единственное, что сохранила память. Другие изредка бросали на Дината равнодушный взгляд полупрозрачных глаз. Каждая встреча заставляла Духа с усиленным рвением писать, играть на цитре, вымеривать шагами бесконечные коридоры лабиринта и снова писать. Установленный распорядок дня помогал сохранять рассудок.
Динат воспитал привычку регулярно погружаться в сон – это оказалось единственным способом отсчитывать дни. До заточения Динат спал раз в пять суток. Энергия мира восполняла все его ресурсы, и сон служил лишь для обретения ещё большего могущества. В лабиринте же брать силы было неоткуда. В первый день Динат потратил почти всю энергию на безуспешные попытки разбить зеркала. Устав от усилий, он прислонился к стене и стал ждать восполнения сил, но ничего не произошло. Динат пришёл в ярость, затем в ужас, и наконец в отчаяние. Последней пришла мудрость.
Дух провёл сутки в раздумьях о том, на что потратить жалкие остатки сил. Сначала он собирался законсервировать их, сохранить на потенциальное светлое будущее – надежда выбраться из лабиринта и отомстить стала смыслом его существования. Поразмыслив, передумал. Так появились заклинание вечной чистоты, цитра, вечная лента, бесконечный свиток и самопишущее перо, а также скромная лежанка. Динат хотел ещё создать стол и шест для боевых упражнений, но на них энергии не хватило. Он едва пережил воплощение в реальность лежанки – упал на неё и тут же заснул. С тех пор Динат взял в правило – спать каждый раз, когда сон согласится навестить его. Промежутки между отдыхом он называл днями, хоть и понятия не имел, как они соотносятся с медизерскими сутками. Встретив своё первое утро, Динат вновь погрузился в размышления. Результатом и стал распорядок дня, который Дух соблюдал неукоснительно.
Сразу же после пробуждения – упражнения. Динат не собирался провести в тюрьме остаток вечности, а значит, обязан был поддерживать тело в надлежащем порядке. Тысяча приседаний, десять подходов по сто отжиманий, прыжки, бег на месте, стойка на кулаках… До попадания в лабиринт Динат брезговал воинскими упражнениями – гораздо лучше, чем с боевым шестом, он обращался с магией, – но сейчас дорого бы дал за возможность держать в руках оружие. Приходилось довольствоваться воображаемой палкой. Динат тренировался, пока не начинал валиться с ног от усталости. Пот лил градом, но исчезал через минуту благодаря заклинанию вечной чистоты.
Сил на тренировки уходило немало. Их быстро восстановила бы еда, но, разумеется, Артинарона и не подумала снабдить пленника продовольствием. Оставался лишь регулярный сон. После тренировки, однако, Динат спать не ложился. Вместо этого он брал в руки перо и бумагу и принимался писать. Мысли, чувства и воспоминания изливались на бесконечный свиток, пока Дух не разворачивал его двадцать раз. После этого наступал черёд цитры. Динат играл всё, чему научил его отец. Он жалел, что не освоил хитрое искусство сочинения музыки – круг его познаний был весьма ограничен. Сыграв все известные ему произведения трижды, Динат отправлялся в путешествие по лабиринту.
Пойми – я всё-таки вернусь.
Пройду по неба пелене дождя…
Динат всегда останавливался, чтобы продекламировать стихи. Лента вилась за ним, отмечая коридоры. Сколько уже миль он отшагал по этой зеркальной фантасмагории? Весь Медизер, наверно, успел бы обойти трижды. Порой Дината посещали трусливые мысли о том, что лабиринт бесконечен, но Дух гнал их прочь. Он должен оставаться сильным, должен выбраться и отомстить. Месть! Это слово наполняло сладким ядом сердце, давало силы продолжать борьбу. Артинарона отняла всё: семью, друзей, возлюбленную, царство и целый мир. И однажды она за это заплатит.