- Анфиса, отчего же Вы сразу не сказали о своём происхождении? Ежели б не бумаги, я так и думала бы, что Вы простолюдинка, - изумлённо глядела на собеседницу Вера Алексеевна.
- Простите, Ваше сиятельство. Я не хотела обманывать. Просто побоялась, что узнав обо всём, Вы не возьмёте меня в услужение, - опустила глаза Анфиса.
- Как же Вас занесло в горничные доходного дома? Разве это приличная работа для дворянки? Вы ведь и образование, должно быть, имеете?
- Так жизнь сложилась. А работа … что ж … жить-то на что-то надобно?
- Хорошо, не желаете рассказывать, я неволить не стану. После как-нибудь, - Вера Алексеевна ненадолго замолчала. – Анфиса, горничную я себе в поместье найду, а вот компаньонка мне и в самом деле нужна. Жалованье дам побольше, чтоб одеться могли прилично. Я отчего-то сразу почувствовала к Вам расположение, с первой минуты. И управляющий Вас хвалил.
- Благодарю Ваше сиятельство, Вы очень добры, - растроганно ответила Анфиса.
- И вот ещё что. Давайте без церемоний. Называйте меня просто Верой Алексеевной. Мы же не на светском рауте. Дочку мою можете называть Сонечкой. Мы между собой с детства звали её Софьей Петровной, но это у нас вроде семейной игры было, - Вера Алексеевна задумчиво улыбнулась и вдруг всплеснула руками. - Я ведь ещё не рассказала ничего о нашей семье! Мой супруг, граф Аносов, скончался полтора месяца назад. Наш старший сын, Александр, в этом году завершил обучение в Михайловском артиллерийском училище и поступил на службу в гвардейскую артиллерию. Мальчик пошёл по стопам отца. Мой супруг, Пётр Васильевич, был генерал-лейтенантом артиллерии и страстно желал видеть сыновей продолжателями своего дела. Мой младший сын, Васенька, учится в Петербурге, в военной гимназии. За ним приглядывают мой младший брат и родители, которые сегодня поездом отправились в столицу. А Софья Петровна, моя отрада, всегда со мной, - графиня с обожанием взглянула на дочь.
Соня дивилась перемене, случившейся с маменькой после отъезда из Москвы. Она вдруг стала прежней – оживлённой, словоохотливой. Девушка была рада тому, что молчаливая холодность ушла. Соня не понимала, зачем маменька везёт в поместье эту чужую женщину. Прислуги в их доме было предостаточно. Да и любая девушка из близлежащего села сочла бы за счастье служить в их доме. Но уже одно то, что эта Анфиса своим появлением в их жизни смогла расшевелить маменьку, необычайно расположило Соню к ней.
- Софья Петровна, познакомься с моей компаньонкой, Анфисой Григорьевной.
- Я рада знакомству, Анфиса Григорьевна, - бархатные карие глаза девушки внимательно, с интересом изучали новую служащую.
По крыше экипажа забарабанил частый дождь.
- Ну вот, маменька, не успели доехать! Ежели дождь усилится, то дорогу развезёт, и мы застрянем, - обеспокоенно произнесла Соня, снова выглядывая в окошко.
- Сонечка, ну что ты всполошилась? Нет никаких причин для волнения. Разве может за один день размыть укатанную дорогу? Не седмицу же мы до имения добираться будем.
Графиня оказалась права. Хотя дождь и не прекращался весь день, дорога была сносной, и в Рождествено экипаж приехал задолго до наступления темноты. К вечеру заметно похолодало. Ветер раскачивал верхушки деревьев с наполовину облетевшей листвой, срывал с путниц шляпки, трепал волосы и развевал полы плащей, пробирая до костей. Войдя в просторный холл особняка, дамы с облегчением вздохнули: дома было тепло и уютно. И Вера Алексеевна, и Соня были рады вернуться домой.
Глава 5
Снежная зима, с частыми вьюгами и метелями, казалась бесконечной. Жизнь в Рождествено была унылой, монотонной и однообразной. Один день сменялся другим, точно таким же скучным и тоскливым. Графиня Аносова, соблюдая строгий траур, никуда не выезжала. По осени в Рождествено изредка наносили визиты соседи, навещая вдову и делясь с ней уездными новостями.
Чаще других заезжал граф Олсуфьев – его поместье, Ершово, соседствовало с поместьем Аносовых. Вера Алексеевна была рада визитам Евгения Николаевича, которого знала с детства. Олсуфьев был учтив, любезен и очень обаятелен. Не сказать, чтобы они были дружны, но, поскольку принадлежали к одному избранному аристократическому кругу, часто встречались на светских мероприятиях. От графини Киселёвой, своей тётушки, Вера Алексеевна была наслышана о бурном прошлом соседа. В молодые годы, по словам Аннет, Евгений был неотразимым красавцем и известным ловеласом. Высокий, статный гвардейский офицер обладал не только привлекательной наружностью, но и тонким умом и изысканным обхождением, чем сводил с ума столичных дам и девиц. Не устояла перед его обаянием и тётушка, согласившаяся стать женой графа Олсуфьева. Вере Алексеевне было одиннадцать лет, когда та помолвка была разорвана. Аннет не любила говорить об этом и вдаваться в подробности, а Вера особо и не расспрашивала. Тем более, что и графиня Киселёва, и граф Олсуфьев давно нашли своё семейное счастье. Евгений Николаевич остепенился, был счастливо женат на Екатерине Митрофановне – женщине добродетельной и серьёзной, но не отличавшейся крепким здоровьем. Осенью графиня Олсуфьева долго хворала, потому супруг её и был вынужден приезжать с визитами один. После турецкой войны Евгений Николаевич оставил службу в гвардейском полку и вышел в отставку в чине полковника. Граф Олсуфьев и в свои пятьдесят два года оставался весьма импозантным господином: каштановые волосы, немного тронутые сединой, холодные светлые глаза, обрамлённые тёмными ресницами, немного располневшее лицо, сохранившее следы былой красоты, щёгольски закрученные усы и изысканные костюмы, сшитые по последней моде. И даже небольшое увечье, полученное на войне, не портило общего впечатления. Евгений Николаевич лишился двух пальцев на правой руке, поэтому постоянно, и зимой, и летом, носил перчатки. Вера Алексеевна после отъезда соседа всякий раз впадала в меланхолию. Отчего-то вспоминался императорский бал, на котором она встретилась глазами с Петром. Это случилось как раз во время танца с Олсуфьевым.