"Хорошо. Но прошу вас поторопиться".
"Да, конечно. Однако в данный момент я ничего определенного сказать вам не могу. Я сам позвоню вам позже".
В половине двенадцатого раздался звонок. На этот раз звонил не Паломбо. По телефону передали текст распоряжения Комитета национального освобождения в Милане. В нем говорилось: "Как можно скорее доставить Муссолини и иерархов в Милан".
Перед тем, как выполнить распоряжение Комитета, Сарданья решил ещё раз связаться с полковником Паломбо.
"Послушайте, - сказал он ему, как только удалось установить связь, мне понятен приказ, но мне бы хотелось, чтобы вы его повторили устно". По словам Сарданьи, гораздо легче отдать приказ о переводе Муссолини в Милан, чем выполнить его. В распоряжении полковника оказалось не так много людей, на которых он мог положиться. Поэтому возложить выполнение приказа он мог только на небольшую группу специально подобранных для этой цели партизан. Им предстояло ночью добираться до Донго, минуя дорожные заграждения. Можно было бы доставить Муссолини водным путем, но вопрос упирался в то, где раздобыть подходящий катер. "Я вынужден признать, - твердо сказал Сарданья, - что все это представляется слишком рискованным делом".
"Да, пожалуй, - согласился с ним Паломбо, - но в таком случае вам необходимо найти безопасное место, где можно разместить Муссолини хотя бы на некоторое время".
В конце концов договорились перевезти Муссолини из Джермазино в Блевио, небольшую деревушку, расположенную в семи километрах к северу от Комо. Там, в большом уединенном доме, выходившем окнами на озеро Комо, жил друг барона Сарданьи, богатый промышленник Ремо Кадематори. Сарданья позвонил Кадематори и сказал, что ему необходимо укрыть на вилле одного человека. Его должны привезти на катере со стороны Мольтразио этой ночью. Сарданья не назвал имени человека, но сказал, что если кто-нибудь поинтересуется, то следует ответить, что это английский офицер, раненый в бою. Кадематори не стал допытываться, но инстинктивно почувствовал, что речь идет о Муссолини. Кадематори вышел из дома. Старый садовник пошел вместе с ним, чтобы составить компанию. Ночь была холодной. Кадематори уселся на ступеньки сарая, где хранились лодки, и стал напряженно всматриваться в темные воды озера.
Граф Беллини делле Стелле получил приказ о переводе Муссолини из Джермазино на виллу Кадематори в Блевио около половины двенадцатого. Через два часа пленник был доставлен в Донго, а в половине третьего утра возле Понте делла Фальк машина, в которой ехал Муссолини, встретилась с автомобилем с Клареттой Петаччи. Несмотря на сильный дождь, все вышли из машин. Муссолини кутался в одеяло, его голову перевязали бинтом чтобы дуче можно было принять за раненого, направлявшегося в госпиталь. Он подошел к Кларетте. Любовники приветствовали друг друга строго официально. Вся сцена выглядела одновременно и трогательной, и абсурдной:
"Добрый вечер, Ваше превосходительство".
"Это вы, синьора! Почему вы здесь?"
"Я хотела остаться с вами".
Больше они ничего не сказали друг другу. Машины помчались в сторону Мольтразио, подняв тучу брызг. В первой рядом с водителем сидел Луиджи Канали, партизан, называвший себя "капитаном Нери". Кларетту посадили на заднее сиденье, по обе стороны от неё сели два партизана, бывшие в мирное время рыбаками; их звали Джузеппе Франджи и Гульельмо Кантони. Муссолини ехал во второй машине. С одной стороны от него сидел граф Беллини, а с другой - подружка Луиджи Канали, Джузеппина Туисси, игравшая роль медсестры. Впереди, рядом с водителем, сидел Микеле Моретти, известный под псевдонимом Пьетро Гатти.
Скользкая от дождя дорога петляла вдоль озера. Время от времени машины вынуждены были останавливаться из-за завалов, и людям приходилось вылезать, чтобы очистить путь. Лучи фонарей рассекали косые потоки дождя. Иногда черное небо внезапно освещалось огнем сигнальных ракет и вспышками от разрывов снарядов, гремевших где-то вдали. Однажды машины попали под обстрел. Стреляли справа с вершины холма. Граф Беллини выскочил из машины и, размахивая руками, стал кричать, чтобы прекратили огонь. В Мольтразио машины остановились у гостиницы "Империале". Граф Беллини снова вышел из автомобиля и вместе с Луиджи Канали скрылся в темноте.
Муссолини спокойно сидел в машине и молчал. В самом Мольтразио выстрелов не слышалось, только южнее, километрах в семи, велась артиллерийская подготовка, а на улицах Комо велась стрельба. Американцы развивали наступление по Ломбардской низменности, и их передовые отряды уже достигли Бергамских Альп.
Примерно через четверть часа Луиджи Канали и граф Беллини вернулись к машинам. "В тот момент, - вспоминал потом Беллини, - существовала большая вероятность того, что Муссолини мог попасть в руки американцев. Этого нельзя было допустить". Поэтому план доставки Муссолини на виллу Ремо Кадематори в Блевио отвергли. Канали высказал мнение, что самым надежным укрытием для Муссолини и его любовницы станет ферма, расположенная вблизи Бонзаниго. Ее хозяева, крестьянин Джакомо Де Мария и его жена Лия, не раз укрывали партизан от фашистов. Они не откажут в убежище и лишних вопросов задавать не станут. Граф Беллини согласился с предложением Канали, и обе машины, развернувшись, помчались в обратном направлении.
Утром, примерно в пятнадцать минут четвертого, пленников доставили в Адзано. Дом, в котором жила семья Де Мария, стоял на крутом горном склоне. Поэтому Канали предложил выйти из машины и остаток пути преодолеть пешком. Он повел путников вверх по узкой тропинке, пролегавшей среди камней. Дождь не прекращался, и потоки воды с шумом стекали по дороге, превратив её в горную реку. Муссолини совсем упал духом. Одеяло, в которое он закутался, промокло насквозь. Кларетта крепко держала его за руку. Несмотря на сильный дождь, на небе появилась луна. Ее тусклый свет пробивался сквозь облака, это позволило разглядеть белые стены крестьянского дома ещё при подходе к Бонзаниго.
Канали издал громкий протяжный звук, которым крестьяне обычно подзывают скотину. Таким сигналом пользовались партизаны, и через несколько секунд дверь отворилась. На пороге появился Джакомо Де Мария. Позади него с масляной лампой в руках стояла жена. Они узнали Канали и посторонились, пропуская его внутрь. Муссолини зашел в дом вслед за Канали. Войдя на кухню, он тяжело опустился на скамью. Кларетта села рядом, держа его под руку.
"Это пленники, - сказал Канали, указывая на Муссолини и его спутницу, - обращайтесь с ними хорошо. Им необходим ночлег."
Он оставил молодых рыбаков, Кантони и Франджи, охранять арестованных, а сам вместе с графом Беллини, Джузеппиной Туисси и Микеле Моретти вернулся к машинам.
Джакомо Де Мария развел огонь и предложил пленникам поесть. Пока ещё он не знал, кто перед ним.
"Что я могу предложить синьору?" - спросил он у Кларетты, не желая обращаться напрямую к съежившейся фигуре с перевязанной головой, сидящей рядом с ней.
"Niente" (Ничего), - пробормотал Муссолини, покачав головой. Он не отрывал взгляд от огня, по-прежнему держа руки в карманах синего комбинезона.
"Мне, пожалуйста, кофе", - попросила Кларетта.
"У нас нет настоящего кофе, - извиняющимся тоном ответил Де Мария, - я могу предложить вам только суррогат".
"Мне все равно".
Хозяин молча приготовил напиток. Никто не разговаривал. Наконец, сверху спустилась жена хозяина. Она разбудила сыновей, спавших на большой двухспальной кровати, и отправила их спать на сеновал. Хозяйка объявила, что постель готова и синьор может подняться в спальню. Муссолини ничего не ответил и не тронулся с места.
"Постель готова, - ласково сказала Кларетта, - пойдем наверх?" Тогда он поднялся и также безмолвно последовал за синьорой Де Мария наверх, по крутой каменной лестнице в спальню. Она располагалась на верхнем этаже дома. В комнате, стены которой были выбелены известкой, помимо двух стульев с плетеными сиденьями и умывальником, находилась огромная кровать орехового дерева. Войдя в комнату, Муссолини подошел к окну. Де Мария решила, что пленник хочет выпрыгнуть, и поспешила закрыть ставни. Кларетта подошла к кровати и, нагнувшись, попробовала матрац, как если бы она была в гостинице. Осмотрев постель, она робко попросила у хозяйки ещё одну подушку.