– А как ты добился этого?
– Как-нибудь в другой раз. Паркер возвращается. Или как его там?
– Прошу следовать за мной, – попросил Сергей. – Ваши вещи уже на месте.
– Жди меня в своей комнате, – сказал Клименок, ныряя в дверь. – Одну минуточку, Паркер, или как там тебя? – завопил он Сергею, выглянув из комнаты.
– Сергей Петрович. Или просто Сергей, – представился он. – Что вы хотели?
– А где здесь кнопка? – спросил Клименок.
– Какая кнопка?
– Ну, если мне что-нибудь срочно понадобится. Или у вас принято выходить в коридор и вопить во все горло «Дворецкий!» в любое время суток?
– Вот номер моего сотового, – сказал Сергей, протягивая Клименку листок из блокнота, на котором написал номер телефона.
– Теперь другое дело, – обрадовался Клименок. – Можешь идти ублажать Ватсона.
Я только начал раскладывать вещи, когда в комнату ворвался Клименок.
– Что ты делаешь? – удивленно спросил он.
– Пытаюсь разложить вещи. А что?
– Никогда так больше не делай, будучи Ватсоном.
– Почему?
– А если нам понадобится срочно сбежать? Будешь всё складывать, рискуя жизнью, или бросишь на растерзание врагу?
– А мы собираемся сматываться?
– Пока нет, но мы ведь ни к чему не приступили. И ещё, не совсем глупый и наблюдательный человек, взглянув на твою комнату, легко может понять, как долго ты собираешься здесь проторчать. А из этого уже можно сделать достаточно много выводов.
– Как собираешься вести расследование? – спросил я, запихивая своё барахло обратно в сумку.
– Согласно правилу № 1 неписанного кодекса настоящего детектива.
– Никогда о таком не слышал.
– И никогда больше не услышишь. Это – военная тайна. Из-за нее когда-то, кстати, погиб Кибальчиш. Обалденная, кстати, сказка. Где ещё чёрным по белому говорится так прямо, за что бывает варенье с печеньем, а за что слава и почёт, но уже посмертно…
– Хорошо. Что гласит это правило? – прервал я его разглагольствования.
– В вольном изложении оно гласит следующее: Настоящий детектив пускает расследование на самотек, а сам занимается тем, что придёт в голову. Главное, правильно подать всё в отчёте. Например, баню с девочками можно обставить как встречу с информатором по данному делу, и так далее. Главное, правильно писать отчёты. Они должны быть максимально объёмистыми и пространными, как священные писания, чтобы в случае чего любой фрагмент можно было истолковать, как тебе угодно.
– И это работает? – удивился я.
– А ты как думал? Дело, – он сделал ударение на слове «дело», – само решает, раскрываться ему или нет, твое же дело маленькое.
– Подожди, – я не верил своим ушам, – хочешь сказать, что так вы и работаете?
– Так, только так и никак иначе.
– И что, получается?
– Как видишь. В тюрьмах свободных мест нет, а я занимаюсь исключительно деликатными делами. Как сейчас.
– Твое поведение трудно назвать деликатным.
– Не путай хрен с музыкой. Деликатное дело – это совсем не лизание задниц согласно табелю о рангах. С такой административной гимнастикой легко может справиться любой имеющий язык идиот. Деликатное дело – это… Ты случайно не поинтересовался, когда тут подают обед?
– В пятнадцать ноль-ноль.
– За час не помрём. Предлагаю скоротать время за допросом Гроссмейстера.
– Дворецкий!!! – истошно завопил Клименок, высовывая голову в коридор.
– Может, вы всё-таки скажете, милейший, что мы с Ватсоном имеем честь искать? Ваш дворецкий нем, как дохлая рыба, – накинулся прямо с порога на Эдварда Львовича Клименок.
– Он не дворецкий, а ученик, – недовольно буркнул Эдвард Львович.
– Чертовски рад за него, а Ватсон так просто счастлив, однако это не делает мой вопрос менее актуальным.
– Дело в том, господа, что искомый предмет – это часть нашего таинства, и мы не должны обсуждать с посторонними…
– А мы не умеем искать то, о чём не имеем ни малейшего представления, – перебил его Клименок. – Не так ли, Ватсон?
– Совершенно верно.
– Вот видите. Для Ватсона это тоже вполне очевидно.
– Как вы не понимаете, что эманации духовного мира – вещь более чем тонкая…
– Так оставьте кесарю – кесарево, а писарю – писарево. Нас с Ватсоном интересуют вполне грубые земные материи. А именно: размер, форма, материал, внешний вид. Заметили, в этом списке нет ни слова про духовность.