— Отличный день для подобного времяпрепровождения, — подсказал Фостер.
— Несомненно, — ответила леди.
А потом наступила неловкая пауза, и когда мы добрались до первой из двух остановок, и стало ясно, что наши попутчики не выходят, Фостер схватил меня за руку и мы, смеясь, выскочили из кабины.
Вдоль канатной дороги было две остановки, и можно было выходить на воздух и исследовать тропический лес, и, учитывая, что гид на базе объяснил, что вторая остановка более популярна, я был рад, что мы вышли на первой.
Тропа была только для нас.
Воздух, густой и влажный, промозглый в тропических зарослях, был принизан громкими криками птиц. Все вокруг – всевозможные оттенки зеленого и просачивающиеся сквозь деревья солнечные лучи освещали наш путь. Это было прекрасно.
Фостер улыбнулся, глядя на меня. Переплел наши пальцы и повел по тропе.
— Уверен, что именно так начинаются некоторые из эпизодов ТВ-шоу «Самые разыскиваемые в Австралии», — пошутил я, когда он потащил меня дальше по лесной тропинке. — Или сказка «Красная Шапочка». Мне стоило надеть красную рубашку.
Его смех эхом разнесся меж деревьев, а птицы наверху оживились, отвечая. Затем Фостер остановился, притянул меня к себе и сказал:
— Боже, какие же у тебя красивые губы.
— Такими лучше всего делать минет, — закончил я, ухмыляясь.
Он усмехнулся в ответ.
— Я собирался сказать «такие лучше всего целовать», но твоя идея тоже сгодится. — Затем он поцеловал меня, целомудренно и сладко, посылая дрожь по телу. Мое сердце застучало, а кровь забурлила, но Фостер слишком быстро отстранился и, улыбнувшись, повел меня дальше по тропинке.
Лес был прекрасен, а поход – очень бодрящим. Немного утомительным, потому как приходилось использовать мышцы, которые я не использовал целую вечность, но я чувствовал себя просто отлично. Мы смеялись, разговаривали и не торопились, никуда не спеша. И вовсе не казалось странным, что мы держались за руки или время от времени крали поцелуи друг у друга. Мы вели себя как пара, и это должно было бы ощущаться странно, но почему-то не ощущалось. Наоборот, так естественно и так правильно. И если курортный роман позволял оторваться от реалий и стать кем-то другим, тогда зачем это ставить под сомнение?
И Фостер, конечно же, не был тем, кто сомневался, потому что именно он хватал меня за руку или обнимал за талию. То, как он улыбался, такой свободный от стрессов, беззаботный, поразило меня до глубины души.
Я сфотографировал Фостера около такого огромного папоротника, что даже его вытянутые руки не смогли обхватить дерево. На фоне этих гигантов, которые делали человека крошечным, на фоне всех видов, которые просто не могли сравниться с мужчиной, что был в кадре.
— Время селфи, — крикнул Фостер, когда мы вернулись на канатную дорогу.
Вид позади нас был просто невероятным, но когда я увидел нашу совместную фотографию, наши огромные улыбки, то почти не узнал себя.
Я выглядел таким счастливым.
Когда мы добрались до конца пути, то взяли обед в кафе и сели на воздухе под деревьями, чтобы поесть. Фостер был так расслаблен, будто у нас было все время мира, и тогда, наблюдая за ним, я понял, что его безмятежность не вызвана отсутствием напряженной, быстро меняющейся корпоративной жизни.
Это шло изнутри. Как будто он достиг дзена или что-то в этом роде.
Я даже не мог сильно позавидовать, потому что слишком восхищался.
— Стюарт? Ты тут? — Фостер странно смотрел на меня.
Он явно пытался привлечь мое внимание.
— Ой, прости. Просто задумался. Что ты сказал?
— Я спросил, готов ли ты идти?
Я посмотрел на пустую обертку от сэндвича, который не помнил, как съел, допил воду и кивнул.
— Ага.
Фостер вскочил на ноги и протянул руку, быстро поднимая меня. Мы выбросили мусор в корзину и примерно через тридцать минут прибыли в Заповедник Бабочек. По правде говоря, я не думал, что мне это понравится, и согласился посетить это место только потому что меня убедил турагент. Но увиденное отлично вписывалось в мой сегодняшний список «Стюарт никогда не делал этого».
Мы вошли в Дом Бабочек и внезапно погрузились в сказку. Купол был волшебным, весь покрытый зеленью, и нас в мгновение ока окружили прекрасные создания. Огромные и яркие, не те, какие обычно видишь в садах. Некоторые были голубыми, некоторые зелеными, а некоторые – размером с птиц.
Гид рассказал нам о борьбе за спасение вида и о том, как большая великолепная голубая бабочка была спасена каким-то профессором из Тасмании. Мы протянули на ладонях половинки апельсинов, и бабочки, порхая, спустились к нам.
Они были такими изысканными, такими удивительными. Раньше я никогда не думал о бабочках, и теперь был совершенно потрясен. И, судя по выражению лица Фостера, он чувствовал то же самое.