У меня внутри потеплело.
— Иди, сдавай номер. Встретимся на яхте.
Глава 15
Стюарт
Я поднялся на борт яхты и сразу же спустился в свою каюту. Заметил свежеприготовленную постель, уловил легкий запах лимонного дезинфицирующего средства и улыбнулся. Мне здесь было комфортно; замкнутое пространство напоминало кокон. Очень хорошо продуманный, дорогой кокон.
Я распаковал сумку, радуясь, что не уезжаю. Во всяком случае, не в ближайшие три дня.
Я не хотел думать об отъезде. Не хотел возвращаться к своей прежней жизни и работе. Мысль надеть костюм, носки, туфли и, не дай Бог, чертов галстук вызывала у меня клаустрофобию. Я подумал проверить телефон, пока была хорошая связь, но решил не делать этого.
У меня оставалось три дня. И я, черт возьми, собирался наслаждаться ими.
Я нашел Фостера на корме, делающего что-то причудливое с веревкой. Ой, простите, отцепляющего швартовы. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к морской терминологии. Полагаю, в этом и не было необходимости.
— Ты готов отчалить? — спросил Фостер, широко улыбаясь.
— Да, черт возьми. В следующие три дня я не хочу видеть ничего, кроме солнечного света и голубых вод. И никаких людей, если это возможно.
Фостер засмеялся.
— Что ж, тогда направляемся к Лоу-Айлз (Прим. пер.: остров на Большом Барьерном рифе). Люди там, конечно, будут. Я не могу этого избежать, но можем бросить якорь с восточной стороны, где не многие ходят.
— Превосходно. Мы сможем там плавать и нырять?
— Так точно. — Фостер сел за штурвал. — Хорошо, а теперь иди сюда и встань со мной, — сказал он. — Нам придется использовать мощность двигателя, и за это отвечаешь ты.
— Я?
— Ага.
— Но… здесь же лодки. — Я широким жестом указал на океан.
Фостер ухмыльнулся.
— Здесь их не так уж и много. Ты справишься.
— Но…
— Не спорь с капитаном. Юнга должен выполнять то, что ему говорят.
Я закатил глаза и подошел. Фостер посадил меня за штурвал, обняв за плечи так, чтобы мы вместе могли управлять. Я чувствовал за спиной его тело.
— А это не так уж и плохо, — признался я. — А послушные юнги получают награду?
Он усмехнулся и потерся носом о мой затылок. Но потом Фостер сразу погрузился в управление яхтой и мое обучение, направляя и объясняя. Как только мы вышли в открытые воды, он заглушил двигатель.
— А теперь иди, разберись с картплоттером (Прим. пер.: многофункциональный дисплей с возможностью отображения картографической информации, имеющий встроенный (либо внешний) модуль GPS, разъем для хранилища картографической информации (картографический картридж) и вычислительный блок, позволяющий устройству выполнять множество функций) и скажи мне, что делать дальше, — приказал Фостер.
Тьфу. Ну вот опять.
Я отметил место нашего назначения, Лоу-Айлз, как он просил, и передал необходимую информацию:
— Ветер северо-восточный, десять узлов. Курс относительно ветра… думаю, крутой бейдевинд.
Фостер ухмыльнулся.
— А VMG?
— Семь целых восемь десятых.
С безмятежной улыбкой он поднял лицо навстречу ветру.
— Так что, грот или кливер?
— Гм-м… — Я посмотрел на мачту, будто она могла подсказать мне ответ. — И то и другое?
— Ты совершенно точно угадал.
— Сто процентов.
Он рассмеялся.
— Иди, сними парусный чехол, как я тебе показывал.
— Слушаюсь, капитан.
Я прошел по палубе к парусу и сделал все в точности, как Фостер. Я вернулся в кабину и запустил ярусоподъёмник, как он проделывал десятки раз. Все казалось чертовски простым, когда это делал он.
Я не мог вспомнить точную терминологию для всего, но знал, что нужно делать. Ну, наверное, знал. Я заметил, что Фостер стоит и улыбается, глядя на меня.
— Как я справляюсь?
Он усмехнулся и показал мне большой палец вверх:
— Отлично. А теперь займись кливером.
Он наблюдал, пока я делал то, что помнил, обматывал лини вокруг ярусоподъемника, разворачивая парус. Однако, проявив максимальное терпение под солнцем, Фостер объяснил, что нужно всегда запускать поверх крепления спинакер-гика и перед топинантом гика. И я кивнул, как будто понял.
Он рассмеялся в лучах солнечного света и сжал мою руку.
— Вернись за штурвал.
— А ты встанешь позади меня, как раньше? — серьезно спросил я.
Фостер лишь рассмеялся, а когда я вернулся, то сел прямо позади меня, положив руку на внутреннюю сторону моего колена. Он был воплощением расслабленности: вытянутые ноги, скрещенные в щиколотках, умиротворенная улыбка на лице, ветер, играющий в волосах.