Господи. Неужели из-за меня мы разобьемся вдребезги?
Затем яхта накренилась вперед, и все, что я мог сделать, это держаться темнеющего пятна острова слева от меня. Не слишком близко, не слишком далеко. Я не знал, на каком расстоянии справа находился риф. Я не знал, как далеко на север нужно идти. Все, что я мог сделать, это подаваться вперед, пытаясь удержать яхту. Ветер и волны, завывая, толкали и швыряли ее в сторону острова, но там поджидали скалистые выступы, рифы, кораллы и отмели, и мне пришлось форсировать нос на север, удерживая штурвал и борясь с ним.
О боже, а что, если я сломаю рулевое колесо?
Я нажал на дроссель сильнее, когда угрожала волна, и яхта взметнулась вверх на ее гребне, брызги воды – будь то дождь или океан, я не мог разобрать – обрушились на меня с востока. И не только вода. Каждое сомнение, каждая нерешительность буквально захлестывали меня, пронизывая до костей, и ледяное осознание того, что все происходящее мне совсем не по силам, ужасающее осознание того, что же я натворил, обрушилось на меня из облаков наверху.
Это отличалось от любого беспокойства, что я испытывал раньше. Не было никаких стен, смыкающихся вокруг меня, не было сдавливания в груди, проблем с дыханием не возникало.
Это была не моя собственная внутренняя буря.
Я не мог найти выход из этого положения. Здесь я не мог ни льстить, ни блефовать; здесь невозможно было заключить сделку, выхода не было. Это далеко не то же самое, что смотреть через стол в зале заседаний и ждать, когда твой оппонент сдастся первым.
Я должен был держать себя в руках, поднимаясь боком по волнам, и приходилось сохранять надежду, когда волна грозила обрушиться сверху. В пропитанном дождем небе справа от меня виднелся лишь пенный гребень.
Но она не обрушилась, а провалилась, и яхта ухнула в воду под тяжестью силы гравитации, только для того, чтобы снова взмыть вверх, когда поднялась следующая волна.
Я подумал, мог ли я быть напуган настолько, что даже морская болезнь не проявилась.
Я повернул штурвал и сбросил скорость, когда лодка качнулась в промежуток между волнами, а затем прибавил скорость по надвигающейся стене следующей. И я был так занят наблюдением за водой справа от себя, что забыл о необходимости следить за островом слева, пока со следующей вспышкой молнии не осознал, что его там нет.
Блядь!
Не слишком ли круто я вошел в поворот? Не слишком ли далеко отплыл на восток? Не направил ли судно в риф или, что еще хуже, не вывел ли с континентального шельфа в открытую воду?
Паника накрыла меня резко, как удар под дых, и я развернулся по левому борту. Я не подумал ни о правильном выборе момента, ни о приближающейся волне, и на ужасную секунду мне вдруг почудилось, что мы вот-вот нырнем в океан. Был ли то правильный поступок, или помог киль, или, возможно, просто удача, но яхта выровнялась и поднялась на воду. Еще один ощутимый подъем, и она плавно заскользила по ветру и морю на запад.
Вспышка молнии осветила небо над головой, расчертив горизонт и показывая, как сильно потемнело небо и штормило. Дождь превратился в настоящий бесконечный потоп. У меня сложилось ощущение, что лодку разворачивало так много раз, что я теперь не знал, что и в каком направлении находится.
Я не мог отпустить штурвал, чтобы проверить навигатор. Боже, да и работает ли он вообще? Учитывая, насколько мокрой была вся палуба и кабина.
Дождь теперь бил мне в спину, ветер и море уносили так, что мы, должно быть, направлялись на запад. Или, по крайней мере, сильно западнее. И как долго мы сможем так двигаться, пока не столкнемся с чем-нибудь? С островом или рифом? Кораллы запросто могут проделать дыру в корпусе, и эта мысль вызывала шквал паники, которая быстро трансформировалась во что-то близкое к ужасу, и я начал крутить штурвал, чтобы увести нас вправо.
А потом небо снова озарила молния, и на этот раз я разглядел.
На некотором расстоянии, примерно метрах в шестидесяти по левому борту, едва различимые в сером шквале бури, раскачивались и склонялись пальмы.
Остров.
Я достиг верхней части острова.
Я повернул ближе к берегу, и, с учётом дождя и ветра за моей спиной, знал, что все еще держу курс на запад. Больше не борясь с волнами, я летел по ветру. Я понятия не имел, насколько близко был вход в бухту, но направлялся дальше внутрь, а волны пытались скорректировать мой курс, но я выворачивал, выворачивал и выворачивал штурвал. Нужно было войти в бухту, не промахнувшись. Дул сильный ветер, огромные волны пытались сбросить яхту, и как только мы вынырнули из шквала и оказались под защитой маленькой гавани, нас тряхнуло, дернуло в воде и протащило, как игрушечную лодку на веревочке.