— Стюарт! — С бьющимся в горле сердцем я бросился на нижнюю палубу, распахнул обе двери кают, и нашел его… в моей постели.
Словами никогда не описать то облегчение, которое я испытал.
Стюарт сел с затуманенным взглядом и попытался встать.
— Что случилось? Фостер в порядке? — Затем он моргнул и остановился, поставив одну ногу на пол. Он увидел меня и обмяк. — Ой. Привет.
— Привет, — ответил я. Потом я заметил на полу спасательный пояс и груду мокрых полотенец рядом. — Что произошло?
— У тебя случилось пищевое отравление, — сказал Стюарт, откинувшись на кровать и растирая лицо руками, затем потер глаза костяшками пальцев и устало улыбнулся. — Но теперь ты выглядишь намного лучше. Который час? Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую… я не знаю, что чувствую. Я имел в виду, что произошло? Почему мы в бухте?
— Был шторм, — начал он, нахмурившись. — Очень сильный. Я не знал, что можно сделать, и вспомнил, как ты говорил, что в бухте будет безопаснее.
— И ты плыл сам? На моей яхте? — Меня снова замутило, но теперь это не имело никакого отношения к испорченным морепродуктам.
— Ты лежал на полу, — сказал он с выражением обиды на лице. — И был такого оттенка зеленого, который не должен быть у человека. Я был весь на нервах и чертовски напуган, и не знал, что еще сделать!
Он вскочил с постели и прошел мимо меня.
Я схватил его за руку.
— Постой. Я не злюсь.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, но его оборонительно сжатые челюсти не расслабились.
— Я потрясен, — признался я. — и прости. Просто не могу поверить, что ты это сделал.
Он высвободил руку.
— У меня не было особого выбора. Либо это, либо спасательный вертолет...
— Спасательный вертолет?
Я был уверен, что мои глаза практически вылезли из орбит.
— Ты был зеленым. Лежал на полу. Был сильный шторм, и я думал, что мы вот-вот перевернемся. Они сами связались по радио. Я им не звонил. Я даже не знал, как надо говорить со всем этим «приём тут» и «приём там» дерьмом.
Он, очевидно, думал, что я все еще злюсь, но я просто пытался осмыслить произошедшее. Я положил руку ему на плечо.
— Эй. Ты управлял яхтой, сам!
Наконец-то Стюарт улыбнулся, и напряжение между нами спало.
— И я надел на тебя спасательный пояс на случай, если мы перевернемся.
Я скользнул рукой по его руке к пальцам и сжал их. Я не пропустил то, о чем Стюарт рассказал раньше, я просто пытался восстановить упущенное.
— Ты был очень напуган.
— В ужасе.
— Мне очень жаль.
— Это не твоя вина, — прошептал он.
Но мы оба знали, что это неправда. Я был ответственен за его благополучие здесь и потерпел неудачу. Катастрофическую.
На меня накатила волна усталости, и живот скрутило от тошноты, на этот раз вполне реальной.
— Мне нужно присесть, — сказал я, расстегнув и стянув ремень.
— Иди прими душ, — предложил Стюарт. — После него тебе станет лучше. Я приготовлю черный чай.
— А потом ты расскажешь мне, как все было? — спросил я.
Он кивнул.
— Я думаю, мы можем ожидать визит катера береговой охраны. По крайней мере, они сказали, что позвонят, когда вчера вечером я сообщил им, что добрался до бухты.
Я кивнул.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это в одиночку.
Он одарил меня улыбкой, которая никак не вязалась с выражением его лица.
— Иди в душ. Я поставлю чайник. А потом ты сможешь осмотреть свою лодку и оценить, какие повреждения я ей нанес.
— Повреждения?
Он пожал плечами и повернулся к раковине, возясь с чайником.
***
Стюарт был прав насчет душа. Я почувствовал себя намного лучше. Почти человеком. Но насчет повреждений он ошибся. Ни одного не было. Все было идеально. Даже лучше, чем идеально. Стюарт, вероятно, наоборот, предотвратил ущерб, проведя нас в бухту.
Он стоял на палубе, глядя на остров, слегка озадаченный.
— Что случилось? — спросил я.
— Почему нет никаких последствий шторма? Я ожидал, что деревья будут поваленными или оголенными.
Я погладил его по руке.
— Они здесь страдают от циклонов, но сразу же возвращаются в норму.
Он одарил меня слабой улыбкой.
— А лодка?
— Она в полном порядке. Спасибо.
— За что ты меня благодаришь?
— За спасение моей яхты. За наше спасение. За то, что заботился обо мне. За то, что, даже будучи чертовски напуганным, все равно оказался достаточно храбрым, чтобы сделать это.
— Я просто сделал то, что сделал бы любой, — пробормотал он.
— Нет, ты сделал то, что не многие смогли бы. Стюарт. — Я подождал, пока он посмотрит на меня. — Я мало что помню о прошлой ночи. Совсем не помню бури. Но помню, как ужасно меня тошнило, и как ты заботился обо мне, вытирал лицо и заставлял пить. — Я улыбнулся и повторил: — Спасибо. Не многие люди сделали бы то же самое.