Я улыбнулся Стюарту, который сидел за столом и слышал весь разговор.
— Я так и сделаю. Конец связи.
Я повесил трубку на рычаг и подошел к Стюарту. Он приготовил черный чай и пустые тосты.
— Хочешь попробовать что-нибудь поесть?
Мой желудок скрутило, и я покачал головой.
— Пока нет. Впрочем, чаю выпью.
Между нами все было тихо, не совсем в хорошем смысле, но и не в плохом. Были темы, которые предстояло обсудить, и ситуации, которые нужно было прояснить.
— Я многим тебе обязан, — начал я, — за прошлую ночь. За то, что позаботился обо мне и увёл яхту из шторма. Это на самом деле требовало мужества. Я знаю, что тебе трудно принимать личные комплименты, но я действительно горжусь тобой.
Он покраснел и, хотя ничего не сказал в ответ, слегка улыбнулся. Затем, в типичной для Стюарта форме, сменил тему.
— Итак, у меня есть еще один день. И еще одна ночь…
Я потягивал чай и ждал, как отреагирует мой желудок.
— И чем бы ты хотел заняться?
— Да в общем-то ничем, — ответил он почти шепотом. — Хочу сидеть на палубе и не упускать ни минуты прекрасного вида вокруг и солнца.
Он не хотел пропустить ни единой минуты сегодня, потому что завтра уедет. И вдруг чай показался плохой идеей. Я оттолкнул чашку и попытался улыбнуться.
— Значит, так и поступим.
— С тобой, — добавил он, встретившись со мной взглядом. — Я хочу посидеть с тобой. И не упустить ни единой минуты с тобой.
Мое сердце с силой ударилось о ребра.
— Я тоже этого хочу.
Он грустно улыбнулся, а затем просиял, но так, будто заставил себя.
— Тогда я пойду переоденусь. В свои белые плавки.
Я рассмеялся, несмотря на плохое самочувствие и скребущих на душе кошек.
Пока Стюарт переодевался и поднимался на палубу, я вымыл ванную комнату и продезинфицировал все, что мог. Прибравшись там, я почувствовал себя немного лучше, поэтому взял несколько крекеров и свежую бутылку Lucozade и, когда нашел Стюарта наверху, увидел, что он лежит лицом вниз на полотенце, загорая до золотистой бронзы.
— А я тебя потерял, — пробормотал он, не открывая глаз.
Я сел рядом с ним, затем лег на бок, чтобы рассмотреть его лицо.
— Ты очень красивый, — произнес я мягко, словно дуновение ветерка.
Его губы изогнулись в улыбке, а веки медленно приподнялись.
— Как и ты.
— Ты видел меня в самом худшем состоянии, — сказал я. — Прошлой ночью, тяжело больным. При этом абсолютно голым. Вряд ли это красиво.
Он фыркнул и перекатился на бок, наши тела и лица оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Он провел пальцами по моим волосам у виска.
— Тебе лучше?
Я кивнул.
— Немного. Хотя не уверен, что смогу участвовать в каких-либо секс-марафонах сегодня. Прости.
Он встретился со мной взглядом и после этого произнес:
— Я не против. Я просто хочу вот этого. Быть здесь с тобой, вот так.
И именно так мы и оставались. Он подкатился ко мне, устраиваясь, воспользовался моей рукой как подушкой и задремал. Учитывая, какая Стюарту выпала ужасная ночь, я сомневался, что он много спал, поэтому не возражал. Это дало мне время насладиться тишиной, недосказанностью и близостью. И мужчиной в своих объятиях.
Позже, когда стало слишком жарко, мы купались в прохладной воде залива. Я плавал недолго, а потом сидел на краю палубы, опустив ноги в воду и наблюдая за Стюартом. А после мы сидели на скамье в кабине – я, прислонившись к одному краю, а он, расположившись между моих ног, спиной ко мне. И я мог целовать его в макушку, держа Стюарта в своих руках.
Вот так мы и провели его последний полный день. Максимально близко, постоянно прикасаясь друг к другу.
Но, к сожалению, нужно было вернуться на материк до заката. План состоял в том, чтобы остаться возле Порт-Дугласа, а утром отправиться в Кэрнс. Я спросил Стюарта, не хочет ли он сам доплыть до побережья, но он сразу отказался. Вместо этого сидел со мной, пока я управлял, а его рука лежала на моей ноге.
Изначально мы планировали заночевать между Рифом Уэнтворт и Порт-Дугласом, где смогли бы пришвартоваться, если бы Стюарт захотел пойти в ресторан на материке. Но он не хотел. Он вообще не хотел покидать яхту.
Должно быть, он чувствовал то же, что и я. Наверняка. Ему нужно было постоянно прикасаться ко мне, быть рядом со мной, как будто едва мог выносить, что наше время почти истекло. Даже если Стюарт не мог этого высказать, его действия говорили громче слов.
К ужину я спокойно мог есть пустые тосты и чай. Вокруг нас были и другие лодки, но не очень близко, однако Стюарт, похоже, теперь не возражал. Казалось, он даже не замечал их. Он просто снова переместился в мои объятия, и мы смотрели на закат над водой.