Когда мой телефон зажужжал полученным сообщением, мое сердце подпрыгнуло. Это Стюарт? Он не улетел?
Я увидел его имя, и бабочки заполнили мой живот.
Я дома. Мне хотелось бы, чтобы меня тут не было.
Утром я улетаю в Сидней. Хотел бы я этого не делать.
Мне жаль, что все так закончилось.
Хотел бы я быть таким же храбрым, как ты.
Впервые в жизни я мог быть настоящим, с тобой.
Я никогда тебя не забуду.
Каждый раз, глядя на закаты или рассветы, я буду вспоминать о тебе. О пляже, лодке, бутылке текилы. И о двух влюбленных.
Я буду помнить тебя.
Мое сердце сжалось до боли. Злые, рвущие душу слезы, наполнили мои глаза, и я швырнул телефон в чертову стену.
К черту его.
Чёрт бы побрал Стюарта за приезд сюда, за то, что заставил меня понять, что я упускаю. Но самое главное, к чёрту его за то, что он ушел.
Я не стал отвечать. Просто не мог. Это все равно ничего не изменило бы.
***
Два дня спустя я, как всегда, встречал клиентов на пристани в порту. Они были очень милыми, очень вежливыми, всегда кивали мне и улыбались.
Но они, в отличие от Стюарта, не бросали мне вызов. И, в отличие от него, не убирали за собой. Они не разговаривали со мной часами, не заставляли смеяться, не заставляли что-либо чувствовать, как это делал Стюарт.
Закат выглядел иначе.
Восход солнца больше не вызывал чувство бесконечных возможностей.
Моя яхта — мой дом — больше не была прежней.
Солнце, ветер и океан были другими.
И тут меня как громом поразило, что все это неправда. Все вокруг осталось прежним. Все было так, как и должно. Единственное, что изменилось – я.
Глава 17
Стюарт
Я возненавидел Сидней. Я не принадлежал этому месту, и вероятность переезда сюда тяжелым комом встала в животе. Я не хотел находиться здесь. Ни в эти две недели, ни из-за этого слияния, никогда.
Серый и мрачный город сквозь забрызганные дождем окна сочувствовал моему настроению.
Я не хотел здесь находиться.
Я желал быть за тысячи километров отсюда, на белой яхте, окруженной милями синевы. Синей водой, синим небом и синими глазами…
Сделка в Сиднее была крупной, и я в течение двух недель находился здесь в качестве аналитика «Паулингтон» с моим боссом Джерардом Сото, уточняя детали. «Bull&Keo» были самой крупной рыбой в корпоративном пруду, и они хотели, чтобы я остался. Они даже не пытались скрыть это, в шутку говоря Джерарду, что я мог бы добиться с ними большего. Они поили и кормили меня под предлогом деловых отношений с «Паулингтоном», а на самом деле пытались переманить на свою сторону на более прибыльное направление.
Они предложили мне кучу денег и место работы на выбор. Сидней, Сингапур, Джакарта. Я мог сделать этот выбор, стать частью их глобальной команды и покорить весь мир.
Я никогда не достигал таких вершин.
Это было все, ради чего я работал, надрывая свой зад. Это было предложение, за которое другие убили бы, и я должен был ухватиться за него обеими руками. Мне не стоило колебаться. Мне не следовало говорить им, что мне нужно время, чтобы обдумать их предложение.
Мой мозг настаивал: соглашайся, соглашайся, соглашайся. А мое сердце жаждало чего-то другого.
Кого-то другого.
Того, кто не ответил на мое сообщение. Того, кто сказал мне, что я трус, и позволил мне уйти.
Я отправлял и другие сообщения…
Прости.
Я был неправ.
Если бы я мог еще хоть раз вернуться на ту пристань...
Он не ответил ни на одно из них. Оно и понятно. Фостер был достаточно храбрым, чтобы сказать мне все это в лицо.
Я смотрел в окно, грустный и потерянный и совсем не заинтересованный в сделке, которую мы заключили, и в том, как люди пожимали друг другу руки и, поздравляя, хлопали друг друга по спине и улыбались.
— Отличная работа, мистер Дженнер, — сказали мне.
Похвалы, благодарности, поздравления лились словно в бессмысленном тумане, и меня немедленно увлекли на пристань Кинг-стрит в ресторан изысканной кухни в гавани Дарлинг-Харбор. Меня окружали итальянские костюмы, французское шампанское и кубинские сигары посреди бессмысленных разговоров и пустых обещаний. Когда мы сели за длинный стол, вмещающий двенадцать человек, богатство и власть вокруг ошеломляли. Мужчины за этим столом влияли на экономику разных стран.
В моей груди начал разрастаться пузырь паники.
Кто-то похлопал меня по руке.
— Привыкайте к почестям, мистер Дженнер. Пока вы работаете на нас, это станет вашей новой реальностью.