— И что дальше произойдет с наркотиком? — спросил прапорщик.
— Его подберут.
— Кто подберет?
— А это важно? Старик что-то говорил об этом, но я подумал, что…
— Плохо, Штопор. — Капитан раздраженно хлопнул ладонями по коленям. — В следующий раз постарайтесь запомнить все, каждую мелочь, каждый, казалось бы, не имеющий никакого отношения к делу нюанс.
— Вы забыли еще одну вещь, — каменным голосом произнес прапорщик. — Насчет кучера. Что вы должны будете ему сказать?
— А откуда вы знаете про кучера?… — растерянно заморгал Григорий.
— Неужели вы думаете, что мы бы бросили вас на такое ответственное задание без тренинга, без подготовки? — улыбнулся капитан.
— Так это… — Чернову вдруг перестало хватать воздуха. — Это была проверка?
— Да, что-то в этом роде. И справились вы с ней, признаемся честно, на троечку.
— С минусом, — добавил прапорщик.
— С минусом, — согласился с ним капитан. — Так что вам не придется подметать двор, нет никаких сигаретных пачек и наркотиков.
«Значит, это нельзя считать осведомительством, — подумал Григорий. — Значит, я еще не стукач…»
И от души сразу отлегло.
— Сейчас вас отправят в одиночную камеру там вы сможете хорошенько отдохнуть, выспаться. Да-да, спать можно в любое время суток.
— Спасибо… — выдохнул Чернов.
— Скоро мы вас вызовем, — пообещал капитан. — Это уже будет настоящая работа. Тратить время на очередную проверку — непозволительная роскошь. Идите, Штопор. Хотя постойте… Хотите кофе?
— Хочу.
— А что вы улыбаетесь?
— Сам не знаю…
Лицо Чернова действительно светилось счастливой улыбкой. И этому было простое объяснение: он все еще мог считать себя честным человеком.
«…К ВЫСШЕЙ МЕРЕ…»
Теперь у нее сомнений не было. Чернов виновен.
Пусть адвокат цеплялся к словам и формулировкам, искал несовпадения в показаниях свидетелей обвинения, напоминал, что на скамье подсудимых сидят четверо, а не один, стараясь хоть как-то обелить своего клиента, пусть иногда Чернов противоречил сам себе — все это от бессилия, от безысходности, от желания выкрутиться любым способом. Они оба прижаты к стене и просто всячески оттягивают оглашение приговора.
Он виновен. Это ясно как Божий день. Он безжалостный убийца, таких нельзя прощать, такие не исправляются в тюрьме, а лишь копят злость и ненависть, дожидаясь «звонка», когда можно будет продолжить убивать. Нет смысла надеяться на то, что вдруг, по какому-то наитию свыше, совесть загрызет татя, он раскается, будет вести праведный образ жизни. К несчастью, так не бывает. Проверено практикой.
Он виновен. Он заслуживает самого страшного наказания. Впрочем, выстрел в затылок — разве это так страшно, так мучительно? Скорей, гуманно и милосердно. Смерть мгновенна. Он не успеет и заметить, как отлетит в мир иной. Вот если бы в кипящую смолу, если бы на костре живьем…
Наташа вспомнила свое выступление на конгрессе. Нет, тогда она еще не знала Чернова, возможно, минутное озарение ее было бы не таким благостным. И она бы действительно сказала: в России отменять смертную казнь рано.
Она готовилась всю ночь, раскладывала по полочкам свою будущую речь. Заснула на пару часиков, и то под утро. Витя ей не мешал. Кроме того, он в последние дни полностью взял на себя все домашние заботы, в том числе и заботу об Инночке — кормил ее, купал, гулял с ней во дворе.
Все-таки вовремя они помирились. Очень вовремя…
Еще минуту назад Наташа была спокойна, как сфинкс. Но в то мгновение, когда она уже поднялась со своего места, одернула юбку и полуобернулась к залу, ее охватило оцепенение, она заволновалась, во рту пересохло.
Опять двадцать пять… Никак не могла она привыкнуть к этому моменту — молчаливый зал наблюдает только за ней, ловит каждое ее слово. Это как выход на сцену. И каждый раз в новой, но главной роли. Только актер имеет возможность долго репетировать, заучивать текст наизусть, достигать в своей игре совершенства, а она — нет. Она может лишь импровизировать на тему «заключительная речь государственного обвинителя».
Ее зрители делятся на два лагеря. Один — доброжелательный, одобряющий, подбадривающий — состоит из людей, так или иначе связанных с потерпевшей стороной. Другой же — настороженный, враждебный, наэлектризованный. Это члены «команды поддержки» подсудимых. Их много.
Так что в любом случае полного триумфа ей не дождаться. Какой-то из лагерей обязательно устроит ей обструкцию, иначе и быть не может…