— Вон он! — послышалось из-за «воронка». — Белая рубашка светится! Пали, пали!
— Я капитан Куницын! — замахал руками Герман. — Я капитан Куницын!
Грохнула автоматная очередь, но Чернов ее уже не слышал. Приникнув щекой к гладкой лошадиной шее и крепко зажмурившись, он думал только об одном — как бы удержаться. А Дуняша промчалась через дорогу (на счастье, светофор секундой ранее переключился на «красный», и плотный автомобильный поток замер), заскочила в подворотню дома напротив, перепрыгнула через огораживающий детскую площадку заборчик, сшибла ни в чем не повинного снеговика, затем, едва касаясь копытами земли, пролетела по пустынной улочке и, оказавшись в скверике, вдруг угомонилась, сбавила шаг, видимо, только сейчас почувствовав неимоверную усталость.
— Хорошая моя… — Чернов разлепил глаза. — Ты спасла меня… Спасла…
Теперь оставалось только спрыгнуть, ударить ладонью по лошадиному крупу и в последний раз прокричать:
— Н-н-но!!!
Григорий прошел дворами несколько кварталов, вышел к дороге, вскинул руку. Остановился первый же частник.
— Сколько? — привычно буркнул водитель после того, как услыхал адрес.
Рука Чернова сжимала рукоять пистолета.
Он совершил почти невозможное, и теперь прокалываться на таком пустяке? Но и рисковать нельзя… Нельзя…
— У меня нет денег.
— Что, и в Москве военным не платят? — сочувственно покачал головой шофер.
— А где им платят? — нашелся Григорий.
— Ладно, влезай, — после недолгого раздумья сжалился над нищим капитаном водитель. — Если уж правительство армии не помогает, то кто же тогда поможет? Правильно говорю?
Только держать себя в руках, не позволять себе расслабиться, распустить нюни! Все телячие нежности потом — не сейчас!
— Ни слова, Катя! Ни слова! — закричал он с порога. — Только деньги и теплую одежду, ничего больше!
— Гриша… — Казалось, Катюша вот-вот потеряет сознание. Полными слез глазами она смотрела на него, как на привидение. И не верила.
— Гришенька…
— Никаких вопросов, мать! Быстро! Деньги и теплые вещи!
— Батя? — Из своей комнаты выглянула растрепанная голова сына. — Тебя отпустили?…
— Вы можете хотя бы раз в жизни сделать то, о чем я прошу? — сорвался Чернов. — Если через минуту мы не уедем, то… то… Нас здесь и похоронят!..
ПОТЕРЯННЫЙ КАВАЛЕРИСТ
Звонок раздался посреди ночи.
Некоторое время Наташа не могла разобрать, снится ли он ей или же телефон трезвонит на самом деле.
Потом она резко подскочила в кровати и поглядела на мигающее красными цифрами электронное табло будильника: 03.16…
— Что случилось? — спросонья пробормотал Виктор, переворачиваясь на другой бок. — Кто там?
— Не знаю…
Наташа впрыгнула в тапочки и скользнула к телефонному аппарату. В темноте она не сразу нашарила трубку.
— Алло, Клюева слушает.
— Наталья Михайловна? У нас плохие новости…
— Кто говорит?
— Дежурный Вовсенко. Мне дали ваш телефон и сказали, чтобы срочно предупредил…
— В чем дело?
— Побег. Из Лефортова бежал заключенный Чернов. Знаете такого?
— То есть как — сбежал?!
— А вот так. Есть опасения, что он может начать мстить должностным лицам, которые так или иначе причастны к его делу. Вы меня слушаете?…
— Да… да, — пробормотала Наташа, морщась.
Голос в телефонной трубке казался ей продолжением нелепого и кошмарного сна.
— Мы уже отправили машину домой к Самулейкиной. Это судья…
— Да…
— Ее вместе с семейством перевезут в безопасное место, а потом транспорт заедет за вами.
— Вы считаете, это настолько серьезно?…
— Береженого, как говорится, Бог бережет, — откликнулся Вовсенко. — Этот Чернов — он ведь зверь просто. Его даже контролеры в тюрьме побаивались, а уж они-то повидали всякого!..
— Понятно.
— Будьте готовы. Я думаю, минут через сорок машина будет у вас.
Наташа положила трубку и несколько мгновений стояла молча, пытаясь привести в порядок мысли.
Чернов бежал.
Все верно. Она что-то похожее предчувствовала… Хотя была убеждена, что из Лефортова и мышь не улизнет незамеченной, не то что опаснейший преступник, убийца.
Дежурный не рассказал ей об обстоятельствах побега…
«Боже мой, наверняка Чернов оставил после себя несколько трупов охранников».
Дрожа всем телом, Наташа метнулась к кровати и принялась трясти за плечи мужа.
Виктор слабо отбрыкивался, не открывая глаз.