Собаки не успели понять, что произошло, как так могло случиться — шуба есть, а человек исчез?! — а Наташа уже взбиралась по скользким, обледеневшим ступеням на крыльцо. Еще немного, еще чуть-чуть…
Вот и спасительная дверь!..
Ее надо только открыть и заскочить в дом! Только открыть! Только бы она оказалась незапертой!
Наташа налетела на дверь плечом, вложив в удар все оставшиеся силы, но та не просто выдержала, но и предательски оттолкнула ее…
А чудовища уже надвигались на чужачку, прожигая ее ненавидящими, налившимися кровью глазами Они понимали, что добыча уже никуда не денется что некуда ей бежать.
— Стоять!!! — истошно завопила Наташа. — Стоять!!! Фу!!!
Подействовало. Мохнатая шеренга остановилась. Но ненадолго…
— Стоять, я сказала!!!
И в это мгновение она запоздало поняла, что дверь надо не толкать, а тянуть на себя. Как все просто, но попробуй додумайся…
Она успела.
Челюсти клацнули прямо у ее уха, но она успела. И долго не могла отдышаться, не могла остановить рыдания, не могла утихомирить жгучую боль, терзавшую все ее тело.
А в мозгу стучало: «Я жива… жива… жива…»
— Анатолий Сергеевич… — тихо прохрипела она, вглядываясь в уходящую вверх винтовую лестницу и не в силах отлепиться от двери, в которую все еще рвались, бились, царапались…
А Анатолий Сергеевич был совсем рядом, в двух шагах, Наташа его просто не замечала, как часто не замечаешь какую-нибудь нужную вещь, тогда как она вот, под самым носом, сама на тебя смотрит…
Анатолий Сергеевич смотрел на Наташу тусклыми, остекленевшими глазами.
Он лежал на полу, на краешке дорогого персидского ковра.
Лезвия топора не было видно, настолько глубоко оно вошло в лоб…
НЕПОПРАВИМОЕ
— А ты, оказывается, очень даже ничего, — с тонкой улыбкой проговорила Оленька, приподымаясь на локте и заглядывая в лицо удовлетворенному, будто объевшемуся сметаны коту, Порогину, — кто бы мог подумать!..
— Что, первое впечатление было обманчиво?
— Ну, — Оленька прищурилась, — этот твой костюм и галстук. Очи делают тебя старше. Я думала, ты уже совсем старик, причем очень скучный.
— А я не старик, — полувопросительно-полуутвердительно произнес Игорь.
— Нет. Старики не умеют заниматься любовью так как ты. И так целоваться.
— Как?
— А вот так! — Оленька прильнула губами к его губам, и последовал долгий поцелуй.
Лежа в чужой мягкой постели, Игорь думал, что Клавдия Васильевна Дежкина, пожалуй, страшно бы разгневалась, узнав о том, как проводит свободное время ее подопечный.
Мысль о ее гневе отчего-то очень сладка была Порогину. Он представлял себе, как встал бы с кровати, не краснея и не прикрываясь под ее взглядом, во всей своей мужской наготе, и гордо произнес:
— Я тоже человек, а вы как думали!.. И нечего воображать, будто у меня нет чувств и желаний. Не хотите, и не надо — со мной любая пойдет!..
Соседка Оленька давно строила глазки, но Игорь мужественно не обращал на это внимания.
Однако накануне вечером он столкнулся с Оленькой под фонарем — помахивая кожаным «дипломатом», направлялся домой со службы, а она прогуливала свою крохотную и пугливую, похожую на уродца с полотен Сальвадора Дали, длинноногую левретку по кличке «Помпон».
На левретке было надето стеганое пальтишко из дорогой ткани, а на Оленьке — пушистая лисья шубка.
— Очень не хочется идти домой, — призналась Оленька, выразительно поглядывая на импозантного соседа, — родители на дачу уехали, а я вот осталась совсем одна.
— Одной тяжело, — понимающе кивнул Порогин.
— Я сегодня кекс купила, итальянский, с ромом. Говорят, очень вкусно. Не хотите попробовать?… С чаем!
— Ну если с чаем… — неожиданно для самого себя выпалил Игорь, и немедленно оказался в мягкой, пахнущей дорогими духами постели.
Оленька обвивала его тело нежными ручками и вообще вела себя предельно раскованно.
Тем временем Порогин лихорадочно подсчитывал в уме, сколько же ей лет и не придется ли отвечать перед законом за совращение несовершеннолетней.
В конце концов он выкрутился:
— А ты кто по знаку зодиака? Я — Лев.
— А я — Близнец, — лукаво сообщила Оленька, запуская шаловливые ладошки ему в плавки. — Мы очень подходим друг другу.
— А по китайскому гороскопу? Я — Лошадь. Огненная.
— Я тоже — Лошадь! — обрадовалась девушка. — Только самая что ни на есть обыкновенная.
Игорь облегченно вздохнул.