Дверь открыл Джага. Удивленно закруглели глаза. Настороженно улыбаясь, показал два ряда металлических зубов:
-- Ты-ы?
-- Я. Не ждал? Ладно, прикрой варежку, хватит железом хвалиться! Может, в дом все-таки позовешь?
-- Конечно, заходи, заходи. Я один.
В комнате было неопрятно, везде лежала пыль, по углам валялись какие-то тряпки. На столе возвышались пустая водочная бутылка, остатки закуски. Разведя руками, Джага сказал:
-- Вот к водочке ты опоздал, а закусить -- пожалуйста, чем бог послал.
Криво усмехнувшись, Крот поставил на стол бутылки с коньяком.
-- Ничего не попишешь, всю жизнь я попадаю в кино только на вторую серию.
Джага радостно засуетился, забегал по комнате, ловко нося перед собой брюхо:
-- Сейчас мигом все соорудим по всем правилам. Крот брезгливо щелкнул пальцами:
-- Собери со стола эти помои.
-- Все сейчас сделаем, родной мой... Будет как в ресторане.
Крот выбрал стул почище, уселся, положил ногу на ногу, закурил.
-- Ну что, Джага? Спекулируем помаленечку? Как говорится, даст бог день, даст бог тыщу?
-- Что ты, родной мой! Заработка за последнее время никакого. Копейки свободной нет.
-- Не в деньгах счастье, -- весело сказал Крот. Джага удивленно посмотрел на него:
-- Ну, это ты брось. А в чем же еще?
-- В свободе духа, -- засмеялся Крот. -- Но этого тебе не понять.
-- Где уж, -- согласился Джага. -- В случае чего в тюрьму-то плоть мою заключат...
-- Уж прямо так и заключат? -- остро сощурился Крот. -- У нас же хозяин -- умнейший человек, ты же сам говорил, а? Ведь не допустит?
-- Конечное дело, Виктор Михалыч -- умнейшая голова, так ведь фарт, знаешь, иногда и от умных к дуракам бежит.
-- От него к нам не прибежит -- это я тебе точно говорю.
-- А кто знает? -- Джага вымыл в мисочке тарелки, расставил их на столе и внимательно посмотрел Кроту в глаза.
Крот подумал: "Интересно, знает, что это я убрал старика в Одессе? Если знает, он со мной вместе играть против Балашова не станет. Ему такой подельщик не нужен". Взял бутылку и резко ударил ладонью в дно. Пробка вылетела, и золотистая жидкость плеснула на стол. Крот достал из верхнего кармана белый платок и протер край своего стакана.
-- Пей, родной, не брезгуй, -- улыбнулся Джага. -- От поганого не треснешь, от чистого не воскреснешь!
-- Не морочь мне голову, -- поморщился Крот. -- Послушай лучше, что я тебе скажу. Мы с тобой старые знакомые, и я тебе верю, что не продашь... А если продашь -- ты меня знаешь...
-- Окстись, что ты мелешь, -- обиженно пробурчал Джага.
-- Тогда давай выпьем.
Выпили, закусили лимоном. Крот уселся поудобнее.
-- Хочу я тебе рассказать одну байку. А ты подумай, к чему она... Сидят на маленькой станции трое, пьют пиво и дожидаются поезда. У одного -документы, билет и деньги в кармане, у других -- вошь на аркане и блоха на цепи. И вот первый, фраер, сидит философствует: "Ничего, ребята, я вот жду поезда, и вы ждите, может, вам удастся проехать зайцами под вагоном. Ничего страшного, мол, вы же бродяги".
-- Ну?
-- Чего, ну?
-- Проехали?
-- Проехали. Перед самым поездом пошли вместе в сортир, отняли у фраера билет и деньги, а его там заперли...
-- Ты, что ли, ехал?
-- Может, я, а может, не я. Неважно. Смекаешь?
-- Бродяги -- это мы. Только Виктор Михалыч не фраер. Его в сортире не запрешь. Да и скажу тебе по-честному, нет мне резона с ним расставаться. Умнеющий человек!
-- А если он сам с тобой вдруг расстанется? Возьмет вот так, в одночасье, и рожей об забор...
Джага выпил еще стакан, сморщился, махнул рукой:
-- Пускай его! Кое-какую денежку я себе сбил, независимость имею.
Крот смерил его презрительным взглядом, с издевкой протянул:
-- Независимость! Бо-ольшой ты человек стал! Раньше вон какой был, -он показал рукой на уровне табуретки, -- а теперь как поднялся! -- и Крот приподнял ладонь сантиметров на пять.
-- Геночка, родной, ты меня с собой не равняй. Ты молодой, здоровый, девки тебя любят, тебе жить красиво охота, денег много надо. А мне зачем? На бабах я крест поставил. Старею...
-- Да ладно уж прибедняться! Деньги ему не нужны! Тоже мне Христос-бессребреник отыскался. Дал бы лучше чего-нибудь пожрать.
-- Ей-ей, кроме того, что на столе, ничего нет. Я же ведь, почитай, дома никогда не ем... Крот зло усмехнулся:
-- Что, только закусываешь?
-- Точно, точно, Геночка, -- Джага выпил еще стакан и облизнулся красным, длинным, как у овчарки, языком.
Крот посмотрел на него с отвращением. Встал, судорожно вздохнул:
-- Ох, тяжело, душа вспотела!
-- Ты пойди освежись, -- ласково посоветовал Джага. -- А то придешь домой на бровях, мадама твоя будет недовольна.
-- А ты и про нее знаешь? -- неприязненно спросил Крот.
-- Знаю, Геночка, знаю. Как не знать?
-- Много ты, Джага, знаешь. Это иногда вредит. Смотри, по проволоке ходишь.
-- А что поделаешь, Геночка? Всю жизнь без сетки работаю, -- и засмеялся неожиданно трезвым смехом.
Крот сидел и чувствовал, что опьянел, что разговора не получилось, что Джага окончательно продался Балашову. И такая невыразимая тоска его душила, что Кроту хотелось заплакать. "Как я их ненавижу! Всеми фибрами души. Фибровая душа, фибровый чемодан. Не будь я таким болваном, подорвал бы тогда с чемоданом Коржаева! Были бы деньги, документы, и не было бы за мной мокрого дела, и этого непрерывного страха расстрела..."
-- Слушай, Джага, а ты не знаешь, как расстреливают? -- равнодушно спросил Крот.
-- Бог миловал! Правда, мне один мазурик на пересылке рассказывал, что приговоренных к расстрелу держат в одиночке. А за два часа до казни зажигается в камере красный свет, и каждые пятнадцать минут бьет гонг...
-- Замолчи! Замолчи, гад!
Джага вздрогнул и степенно сказал:
-- Что ты орешь, как марафонская труба! Не психуй, по нашим делам расстрел не полагается.
Крот встал, взглянул в мутное зеркало. Увидел в своих глазах страх и тоску. Подумал: "Поеду-ка я в свою берлогу и надерусь до чертей. А завтра будет снова долгий пустой день, тупая тишина, тоска и страх -- без конца", -- он повернулся к Джаге, крикнул:
-- Как я вас всех ненавижу! -- и выбежал из комнаты...
Хлопнула входная дверь. Джага походил по комнате, поглядел в окно, допил прямо из бутылки остатки коньяка, потом вышел на улицу. На углу в телефонной будке набрал номер и, прикрывая трубку рукой, сказал: