-- С телефонного узла...
-- Заходь, заходь.
Капитан дальнего плавания Стеценко был дома один. Он ходил по квартире в трусах, выглядевших как плавки на его огромном туловище.
-- Тебя, часом, не смущает мой наряд? А в общем-то, чего тебе смущаться, я же не баба! Это в ту квартиру -- напротив -- заходи аккуратно, спроси сначала: "Можно?"
-- А что в той квартире?
-- У-у, там отличная дивчина живет -- первый сорт!
-- Ладно, тогда спрошу, -- охотно согласился Тихонов. -- А что, кроме нее, там некому открывать, что ли?
-- Нет. Она одна живет.
-- Вот мне давно надо к такой девушке с квартирой посвататься -жениться пора.
-- Тут ты опоздал -- к ней такой парень ходит, что ай-яй-яй! Пижон! Красавец!
-- Ничего, я, хотя и не красавец, по части девушек тоже не промах.
-- Да, парень ты хоть куда! Так ты мне скажи, жених: ты насчет телефона или о девушках пришел спрашивать.
Тихонов обиделся:
-- Про девушек вы первый начали... А я -- насчет телефона.
-- Так у меня и нет его вовсе!
-- Вот я и пришел вам сказать, что будет!
-- А когда?
"Черт знает, когда телефоны им поставят. Видит бог, что я-то насчет девушки пришел... Но больше спрашивать не стоит..." -- подумал Тихонов и уверенно сказал:
-- После монтажа оборудования... Квартале в четвертом.
В двадцать шестой квартире долго не открывали, потом послышался мальчишечий голос:
-- Кто?
-- С телефонного узла.
-- А нам мама не велит открывать дверь, когда ее нет дома.
-- А цепочка у вас есть на двери?
-- Есть.
-- Ты ее одень, открой дверь и говори со мной через щель.
Тихонов почувствовал, что если сейчас не напьется .холодной воды, то просто помрет. За дверью было слышно, как два голоса совещались шепотом. Потом неожиданно щелкнул замок.
-- Заходите...
В прихожей стояли два белобрысых мальчугана лет по девяти, такие одинаковые, будто их отштамповали на печатной машине. Тихонов засмеялся:
-- Вы что, близнята?
-- Да. Меня зовут Борис, а братана -- Женька. Как братьев Майоровых.
-- А в хоккей вы играете?
-- У-у, еще как! Только мы на "гагах" катаемся. Мама обещала купить в этом году "канады", а все не покупает. И еще -- у нас нет своего Старшинова, а то бы мы всем показали! А так нас ребята из дома тринадцать все время несут...
-- Возьмите меня за Старшинова, -- предложил Тихонов.
-- Так вы же большой уже, -- сказал тоненьким голоском Женька, отступая на всякий случай за спину брата.
-- Ну и что? -- удивился Тихонов. -- Большие тоже в хоккей играют!
-- Так вы не с нашего двора, а подставных нельзя включать, -- с сожалением отказался Борис.
-- Ребята, дайте попить чего-нибудь, умираю от жары, -- попросил Тихонов.
-- Идемте на кухню, у нас там в холодильнике есть квас, -- взял его за руку Женька.
Окно в кухне выходило на север, и здесь было почти прохладно. Холодный квас, пахнувший черным хлебом, имел вкус счастья. Тихонов присел на белую табуретку, положил руку на плечо Бориса.
-- А вы возьмите в команду того дядю, который ходит к вашей соседке -тете Лизе.
-- Да он, наверное, играть не умеет. Он, по-моему, как дядя Стеценко -моряк.
-- Почему?
-- Я у него на руке видел якорь нататуированный. А потом он в тенниске за газетой вниз выходил -- у него вся грудь разрисована: парусник целый выколот. Ух, здорово! Только я его уже недели две не видел.
-- Что, не приходит?
-- Он болеет, -- неожиданно сказал Женька. Борька посмотрел на него удивленно:
-- Почем ты знаешь?
Мучительно наливаясь краской, сгорая от собственной решительности, Женька сказал запальчиво:
-- Да, болеет! Когда я ночью просыпаюсь и хожу пить, слышно через стенку, как он по кухне ходит: туда-сюда, туда-сюда. И сегодня ночью слышал.
-- Э, дружок, может быть, это вовсе тетя Лиза ходит? -- спросил Тихонов.
-- Не-е, он тяжелый, паркет под ним так и скрипит.
-- Какой же он тяжелый, когда он на меня похож? -- пожал плечами Тихонов.
-- Ха! Сказали тоже! Вы белобрысый, как мы с Борькой, а он черный, с черными глазами, и на голову вас больше!
-- Ну, может быть, ты и прав. В общем, маме скажите, что приходили с телефонного узла, смотрели проводку...
-- Так вы ж и не смотрели даже!
-- Для специалиста, Боря, одним глазом глянуть достаточно. Лучше скажите, почему вы в такую жару не за городом, а в духоте этой сидите?
-- А. мы через два дня в лагерь на третью смену уезжаем.
-- Вместе?
-- Конечно. Мы всегда вместе.
-- Вот это отлично. Спасибо вам, ребята, за квас, за гостеприимство и вообще за все.
-- Не стоит! -- дружно гаркнули мальчишки. Женька добавил:
-- Приходите еще, про хоккей поговорим.
-- Есть, товарищ Женя. Но впредь, прежде чем впускать незнакомых в квартиру, вы все-таки взгляните через цепочку.
-- А-а, ерунда! -- махнул Борька рукой. -- Мы-то никого не боимся, это мама велит...
Тихонов постоял в задумчивости на площадке, жадно вдыхая пыльный жаркий воздух подъезда. Подошел к двери двадцать пятой квартиры, прислушался. Потом нажал кнопку звонка. Ему показалось, что он услышал короткий, мгновенно стихший шелест. За дверью плавало длинное безмолвие. Он приложил ухо к обивке. Ни звука.
А с другой стороны к двери приник Крот. Он слышал за дверью чужого. У Лизки есть ключ. Хромой и Джага так звонить не станут. Там стоял чужой. Оглушительно громко билось в груди сердце. Крот стоял, скорчившись у двери, судорожно сжимая горячую рукоятку пистолета. Может быть, шарахнуть прямо через дверь?
Чужой потоптался, еще раз загремел над головой звонок... Мгновение, и шаги застучали вниз по лестнице, прочь...
Пятнадцать часов
-- Что? Нет, нет, этот вопрос мы решили своими оперативными средствами. Какой? Да, да, человека для связи пришлете вы, мы его обо всем проинформируем... -- Шадрин прервал разговор по телефону, вопросительно взглянул на вошедшего в кабинет Тихонова.
-- Прошу прощения за опоздание! Задержался в доме Куликовой. Есть интересные сведения: в ее квартире без прописки живет молодой, примерно лет тридцати, мужчина, высокий, сильный, черноглазый брюнет. На груди и руке татуировка. По имеющимся данным, вот уже две недели из квартиры Куликовой не выходит. Человек он, судя по всему, необщительный, никто из соседей с ним не знаком!