Белки нырнули в кусты на краю поляны. За ним в кусты шагнул дедушка и увлёк за собой Веру. За кустами оказалась еле виднеющаяся в сумерках тропинка. Белки весело запрыгали по ней и быстро умчались вперёд.
— По-моему, тут мы в безопасности, — сказал дедушка, тяжело дыша, и остановился.
Вера боязно оглянулась назад, но кроме обычных зелено-красных кустов ничего не увидела: ни темноты, ни поляны, ни просвета для тропинки… И как они через них прошли, она тоже не поняла.
Дедушка всё пытался отдышаться, Вера крепко-крепко держала его обеими руками за руку. Так они и простояли некоторое время.
Снова быстро-быстро затикали часы в нагрудном кармане, и Вера поняла, что пора идти. Она потянула дедушку за руку и они медленно пошли по тропинке.
— Деда, а ты хорошо знаешь этот лес?
— Знал бы — не блукал….
— Но может эта тропинка ведёт домой?
— Может и ведёт… но там, скорее всего, стена…
— Какая стена? — Вера остановилась и удивлённо оглянулась на дедушку.
— Когда-то здесь была старая усадьба со своей рощей и прудом, — дедушка обнял Веру за плечо, и они пошли дальше. — Её хозяин окружил все свои угодья каменной стеной (видимо, он всех очень боялся), сделал всего одну дорогу и двое въездных ворот. Через одни зашёл я, через другие — ты. Усадьба давно разрушилась, роща заросла и превратилась в лес, пруд зацвёл, а стене — хоть бы что. Стоит себе, трёхметровая, как заколдованная. Сколько я вдоль неё не ходил — ни трещинки, ни камня выпавшего, ни дерева на неё упавшего не видел.
Он этих слов Вере стало совсем грустно.
«Единственная дорога, и та далеко позади, — думала она. — Впереди неприступная стена. Ни я, ни дедушка её не перелезем…»
В лесу исчезали тени. Тропинка становилась неразличимой в сгущающихся сумерках. Давно умолкли птицы, перестали шуршать в листьях белки. Но это была не та ужасная темнота, что гналась за Верой от самой дороги, а обычная ночь. Тихая, сонная, безмятежная ночь.
У Веры заурчало в животе, и она поняла, что с утра ничего не ела, не считая пирожка в лодке. Следом невыносимо захотелось пить. Вера прислушалась, но никаких журчащих ручьёв поблизости она так и не услышала.
— Деда, у тебя нет ничего попить?
— Извини, внученька, нету…
— А может родник поищем? — предложила Вера.
— Нельзя ночью от тропы уходить — окончательно заблудимся… По-хорошему, давно пора устраиваться на ночлег.
От мысли о ночёвке в лесу у Веры мурашки пробежали по всему телу:
— А вдруг она нас догонит? — дрожащим голосом спросила она.
— Кто? Темнота? — усмехнулся дедушка. — Уже догнала. Не дрейфь! Всё будет хорошо. А лучше — смотри по сторонам и ищи выворотень.
— А что это? — решила уточнить Вера, представляя себе огромный валун и не понимая, как он может им пригодиться.
— Это — дерево, которое повалила гроза, но не сломала, а вырвала с корнем.
Нужное дерево нашлось довольно скоро. Некогда могучее, оно беспомощно лежало на боку, выставив свои корни стеной вдоль тропинки. Между тропинкой и корнями образовалась яма глубиной около метра, засыпанная ветками и сухими листьями.
— То что надо! — обрадовался дедушка. — А теперь за работу — чем больше листьев набросаем в эту яму, тем теплее нам будет.
Вера боялась уходить далеко и искала сухие листья вдоль ствола поваленного дерева. Она набирала их в подол своей расклешённой юбки, несла обратно и высыпала в яму. Дедушка снял куртку и собирал в неё листья по другую сторону тропы. Вскоре их «колыбель» из листьев на дне ямы была готова.
Дедушка устроился полусидя на дне ямы, посадил Веру себе на колени, укутал в свою распахнутую куртку и засыпал их обоих листьями, как одеялом.
— Намного теплее так не будет, — сказал он, крепко обнимая внучку. — Но всё же лучше чем ничего. До утра продержимся!
Вера молча кивнула и покрепче прижалась к тёплому и колючему дедушкиному свитеру. Сейчас ей было тепло, но всё казалось, что они так и замёрзнут ночью в лесу, и что их никто никогда не найдет…
«А что если замерзнет только дедушка?! — вдруг с ужасом подумала она. — Он ведь сидит на сырой земле! А я… я опять его потеряю и больше никогда не увижу…»
Вере очень захотелось дедушке что-то подарить. На память. Чтобы успеть. И она вспомнила о своей любимой коробочке.
— Деда, ты спишь?
— Нет.
— А у меня для тебя подарок!
Вера заёрзала под листьями и достала свою коробочку. А когда она её открыла, зеленый бархатный лоскуток засветился в темноте красным светом. Вера бережно отвернула лоскуток и достала один цветочек — он был тёплый и светился мягким светом!
Тепло от цветка растекалось по Вериной руке и наполняло её изнутри приятным жаром, как от ночного костра.
Вера протянула цветок дедушке, а себе взяла второй.
— Деда, ты чувствуешь?! Он теплый! Он греет!
— Ага. Как уголёк. Чудеса!
В тусклом красном свете Вера увидела, как дедушка улыбается, и тоже улыбнулась. Теперь она точно знала, что этой ночью они не замерзнут.
Одинокая птичья трель послышалась издалека. Ей откликнулась другая, потом третья, четвертая… Лес заголосил. Нет, это не филины переухивались, а пели самые обычные маленькие птички, которых можно услышать на рассвете дня, но никак не ночью.
Птичьи голоса то приближались, то удалялись, а вскоре звучали у Веры прямо над головой. Она посмотрела наверх и смогла разглядеть лишь два тёмненьких пятнышка на вершине корней дерева. Видимо, птичек привлекли красные огоньки, но они не решались подлететь поближе.
Птички прыгали по корням, взлетали, садились… И пели, пели, пели. Вера смотрела на мелькающие серые тени и думала: птички ли это или летучие мышки над ними летают? Ей всё хотелось рассмотреть их поближе и она вспомнила про ягодки шиповника — последнее сокровище её волшебной коробочки.
Вера открыла коробочку и поставила её подальше от себя. Птички замолкли. Наверное, присматривались к ягодкам. Вера затаила дыхание и замерла. Дедушка тоже замер. Все ждали, что будет.
Птички оказались довольно смелыми: мелькнули две быстрые тени и коробочка опустела.
— Зеленушки это, — сказал дедушка. — Другие на шиповник не позарятся.
— Вот прям зеленые-зеленые? — переспросила Вера.
— Зеленые-зеленые. А теперь спать! Нам завтра ещё через стену перелазить — надо сил набираться.
Вера спрятала коробочку обратно в карман, поудобнее устроилась у дедушки на коленях и закрыла глаза.
Птицы умолкали одна за одной. Тихо билось сердце у дедушки в груди, тихо вторили ему старинные часы, тихо шуршал ветер в кронах деревьев, незаметно всех в лесу укутывала дрёма…