Часы
Прощай, Дэнни!
1
Осеннее утро. Сегодня папа оставил газету со статьей «Почему в Нотингеме принято заботиться о детях из неблагополучных семей?» у всех на виду. Она лежала на столе, такая невзрачная и серая, что я и не заметил ее вот так сразу. Отец, очевидно, предпочел ее не читать, решив заняться своими взрослыми делами.
В самом ее верху был напечатан заголовок «В Хоншире живут одни дети». Я не понимаю смысла этой надписи, но она уже впечатлила меня, показалась оригинальной.
Мама спит, и мне нисколько не страшно. Я смело беру в руки газету и иду в зал. Папа лежит на диване и смотрит на меня с печалью, его горячая яичница еще на столе. Полосками нарезанный бекон остался нетронутым.
Мы с папой не спим. А в доме так тихо, будто в нем одни покойники. Никогда еще он не вызывал у меня чувство такой глубокой тоски, мне кажется, что здесь царит лишь одно безмолвие. Я прощаюсь с отцом.
- Тебе нужно пойти вслед за этим человеком, – говорит мне отец, пережевывая свой завтрак и указывая на высокого мужчину в пиджаке. – Я ничего не могу сделать. Иди и не оборачивайся. Только не разбуди маму. Я сам с ней поговорю.
Я плачу, не понимая, зачем все это, но все же выхожу на улицу, поглядывая на аккуратные газоны у жилых домов. Социальный работник с полицейским улыбаются мне. Они серые и невзрачные, несмотря на странные телодвижения: оба прикасаются к своей старой машине, словно хотят ее обнять и что-то мне сообщить.
- У нас самая классная машина в мире, Дэнни. Ты должен поехать с нами. Довериться мне и этому человеку в полицейской форме.
Я нахмурился в ответ. Я никогда еще не видел таких огромных машин. Чувство страха не дает мне покоя.
- А куда мы поедем?
Социальный работник ответил:
- Тебе это не нужно знать. Самое главное, мы спрячем тебя от этой ужасной семьи. А потом тебя определят в Хоншир. Это приют для таких детей, как ты.
Я не знал, о каком приюте шла речь. В то осеннее утро мы ехали по бесконечной ровной дороге, и я понял: меня навсегда решили забрать из дома. Тогда я не успел осознать, что моя жизнь изменится в корне. Ведь я больше не буду тем самым Даниелом Дэфанджи, выросшим вместе с родителями в тепле и уюте. Я стану совсем другим. Потому что меня определят в Хоншир.
Тем самым осенним утром я потерял свои детские годы, которые могли бы стать счастливыми. Тем самым осенним утром я то ли должен был, то ли мог это осознать.
***
- Эрнест, я не могу понять, куда делся Дэнни, он должен был уже вернуться, - сказала я, поглядывая на часы, которые висели в нашей тесной спальне и которые смотрелись очень некстати: такие деревянные и большие, совсем не сочетались с нашей стеной. Они показывали половину десятого утра.
В доме без Дэнни было очень тоскливо.
Моя дочь Анжела уже спустилась на кухню и принялась резать сыр на маленькие кусочки, стоя возле плиты.
Она худенький пятнадцатилетний подросток, с прыщами на лбу и щеках. Конечно, она даже не подозревает о том, что в нашем доме что-то случилось. Бедняжка.
Часы бьют и бьют каждую секунду, их стук напоминает мне звон колокола.
Я уже предчувствую беду, подхожу к мужу и обнимаю его за плечи, это помогает мне расслабиться. Я взволнованно спрашиваю:
- Эрнест, ты не видел Даниэла? Я слышала, как утром он грел свой завтрак. Но я его нигде не вижу. Ты не знаешь, где он? Может, он на прогулке?
Эрнест лишь пожимает плечами и сухо отвечает:
- Не знаю, он должен был уже вернуться.
Ну, что еще ожидать от него? На другое он просто не способен, какой же он жалкий, не может принять ни одно решение. А я только накапливаю в себе усталость и гнев, не в состоянии изменить ситуацию.
Я почувствовала, как мои руки затряслись. Я никогда еще не волновалась так сильно, но сейчас чувство тревоги нарастало и нарастало.
Мы позавтракали и начали разбирать вещи из ящиков, ведь мы недавно приехали из Калифорнии. Делая это, я надеялась, лишь бы все кончилось хорошо, и Даниэл вернулся к обеду… Тогда мы спокойно приготовим пиццу или сделаем пасту, добавив в нее кусочки французского сыра. О, да, он так ее любит!
Дзынь!
Дзынь!
Нас постоянно беспокоили звонки от разных людей, ну как же не без них?
Вначале позвонил коллега моего отца по поводу построек, затем сестра, живущая в Борнмуте, все это заставило меня отвлечься от уборки и от всех мыслей о Даниэле, которые не давали мне покоя с самого утра.
Шторы в комнате поднимались, словно парус у корабля.
Что будет дальше.
Я откидываю свое платье, кладу утюг на место и иду в комнату мужа. Там лежит повестка. Нас вызвали в участок.
Ах, значит, несчастье было слишком близко. Полиция нашла Дэнни, и что случилось с ним, непременно узнается. Только я не хотела этого, избегая правды.