- Конечно, помню. – ответил он, посапывая, - А что? Разве тебе плохо живется здесь? Ты собрался учить меня жизни? Говорить о том, что в приюте мы рано или поздно сойдем с ума?
Я усмехнулся. Эх, Йенс... Как же он был глуп, как был наивен...
Он так и не осознал самого главного. Жизнь воспитанников Хоншира сделала нас рабами. Не понял самого важного:
в Хоншире мы все изгои.
Мы одинокие сахарные тростники.
Или у нас нет выбора.
Мы молчали. Время шло медленно. Никогда оно еще так не тянулось. Йенс не хотел отвечать на мои вопросы, а я не готов был его слушать. Мы оба достойно завершим разговор.
Я заметил, что солнечные блики еще не исчезли со стекла нашего окна. Только я не хотел больше наслаждаться закатом солнца. Мне это стало не интересно.
Так же как Йенсу было неинтересно говорить о Хоншире.
- Пообещай, что ничего от нас с Джимми не скрываешь, - сказал я с волнением, принимаясь за уборку, - Пообещай мне, Йенс.
- Обещаю, - ответил Йенс, улыбаясь притворно и глядя мне в глаза.
В тот день я поверил ему. Кивнул головой, несмотря на его испуг.
Впоследствии я пожалел, что не смог поговорить с Йенсом серьезно.
Потому что, то, что ожидало его впереди, в итоге оказалось немыслимым для всех воспитанников Хоншира.
***
Джимми не ошибался, называя Йенса глупым подростком.
Йенс скрыл от меня страшную правду. Очень горькую. Ту, которая заставила меня страдать еще долгие годы. Ту, которая и заставила меня умереть от тоски.
Это случилось в конце января. Я не верю, что такая идея могла прийти ему в голову.
Йенс читал много новостей. Думал, что сможет кому-то помочь. В конце концов, согласился поехать в больницу в Нотингем, чтобы сдать кровь. Он хотел спасти одного ребенка, которому нужен был донор.
Мы узнали об этом, когда одна из воспитательниц зашла в комнату мальчиков и сделала заявление. У нее было очень интересное прозвище Мадам Смит. Но заслужила ли она вообще какое-то имя? Ее лицо было равнодушным в тот день, когда она рассказывала о смерти Йенса.
- Был Йенс и больше его нет, - сказала она тем утром, на ее каменном лице мы не заметили ни морщинки, - Он сдал кровь, чтобы спасти другого мальчика, врачи сделали все возможное, но так и не смогли помочь ему. Они полагают, что он болел гемофилией и в детстве не был обследован. Такая история.
Вот какой оказалась правда. Значит, Йенса больше не было с нами. Моего товарища. Верного друга.
Сдерживая слезы, я заметил, как многие ребята подняли руки, чтобы задать вопрос. Конечно же, они сгорали от любопытства. Без этого не бывает.
В том числе и Джимми… Мой лучший друг Джимми…
…Он тоже поднял руку… Джимми хотел что-то узнать.
Пожалуйста, Джимми, поинтересуйся, спроси у нее, что случилось с Йенсом. Задай ей нужный вопрос. Не будь равнодушным. Не разочаровывай меня.
Мадам кивнула, указывая на Джимми.
- Извините, мисс Смит, - начал Джимми, - А тот мальчик, которого спасли... Кем он был?
- Это был обычный мальчик. – ответила Мадам, пожимая плечами, - Он рос в хорошей семье. Жил с родителями в Нотингеме. Ему понадобилась медицинская помощь, так как он перенес операцию. Абсолютно нормальный ребенок...
Мы все должны были понять ее, посочувствовать ей. Но она произнесла эти ужасные слова:
Непростительные и ядовитые.
"Он не такой как вы,
Он абсолютно нормальный ребенок."
- А Йенс? – спросил кто-то из ребят, перебив ее. О Йенсе не забывали.
Мадам напряглась. Я услышал ее тяжелое дыхание.
- Йенс сам виноват… - бросила она с презрением, - Никто не заставлял его сдавать кровь. – и обратилась вдруг ко всем воспитанникам Хоншира, тявкая, как собачка, – Чтоб не смели плакать из-за этого мальчишки!
А потом она ушла, так тихо и незаметно, словно и не приходила сюда.
Эта история случилась со мной в январе.
После этого я больше не общался с Джимми. И мне было очень больно от этого, даже когда я думал о том, что вероятно, именно Джимми был виноват в смерти Йенса.
Он совсем не общался с ним. Поддержка? Не было ее никогда. Как и не было никакой дружбы.
Джимми совсем не огорчился, узнав о смерти Йенса. Его в тот день волновало совсем другое.
Я знал, почему. В тот день на его лице я увидел лишь страх.
Джимми просто боялся. Жалкий трус.
Боялся, что у него «заберут сердце».
Боялся, что его, жалкого мальчишку, когда-то отправят помочь случайному ребенку.
Только не я. Я не боюсь. Я просто плачу. Ведь Йенса больше нет с нами.
3
Старики идут в школу
«Внимание! Приглашаем в Норштад!!
Приют для стариков, проводит множество развлекательных программ для тех, кто снова хочет почувствовать себя молодым!»