Наверное, если так орут, — опасности нет? Но, прежде чем вынуть из ручки двуручную секиру Шум-шу, заблокировавшую калитку, я несколько секунд всматривался, — точно нет тварей? Вроде, нет. Выхожу.
— Я бы и сам справился, — буркнул Дондар, когда я распахнул дверь его клетки.
— Вот и молодец… Держи ключ, выпусти орка…
— Да нужен этот зелёный! Осточертел за всё время!
— Коротышка, я тебе всю бороду выдеру, — заорал Н’гур, вцепившись в дверь своей клетки.
— А это амулет. Красная ру-на… А я…
Амулет упал на песок. А следом за ним и я. Темнота… уже в который раз за сегодня…
Глава 9
Некогда ярко освещённый зал арены постепенно погружался в темноту. Многочисленные магические светильники горели уже в четверть накала, неспособные даже осветить что-то вокруг себя, и гасли один за другим. С подступающим мраком сражались лишь многочисленные языки чадного пламени, ещё пока робко танцующие на гобеленах и диванах хозяйской ложи. Порождаемый огнём густой сизый дым тяжёлыми клубами стелился над полом, скрывая под собой деревянные лавки.
Вот только один участок зала, почти возле самой решётки, отделяющей круглую арену от зрительских мест, дым обтекал так, будто путь ему преграждала невидимая обычному взгляду преграда. В центре этого свободного от дыма пространства на лавочке сидел старик, облачённый в ветхие с виду холщовые рубашку и штаны, и то и дело то пытавшийся безуспешно пригладить всклоченные седые космы с длинными, но редкими усами и бородой, то вновь складывая руки на коленях. При этом совсем не удивлявшийся тому, что вытворяет дым.
А чего старику было удивляться, пугаться или беспокоиться из-за какого-то обычного дыма. Тем более что проклятый ошейник, несколько месяцев блокирующий его магические умения и лишь по счастливой случайности окончательно не угробивший здоровье, наконец-то снят. А что до дыма… Дыма ли бояться профессору, которому уже многократно настоятельно рекомендовали занять место декана Итильского магического университета, архимагу, любимыми стихиями которого были как раз огненная и воздушная. Впрочем, и со стихиями земли и воды профессор не хуже умел манипулировать. Вообще, он был одним из пяти сильнейших универсальных стихийников Империи. И самым экстравагантным. Одним из таких увлечений, буквально шокирующих окружающих, как преподавателей, так и студентов, как правило, выходцев из богатейших кланов империи, была история стран, некогда существовавших на территориях, сейчас называемых Проклятой пустошью. И ладно бы шебутной профессор просто читал свитки и книги в уюте домашнего кабинета или в зале университетской библиотеки, нет — старика вечно тянуло на приключения, и он то и дело организовывал экспедиции в самые дальние уголки пустоши и вёл там археологические раскопки. Каких-либо особо выдающихся успехов, оценённых в научном мире, его коллеги и ученики на этом поприще у профессора не видели. И лишь разводили руками, — и у гениев бывают свои причуды.
Успехи, оценённые коллегами и учениками… Этими жалкими бездарями⁈.. Успехи профессора в археологии могли оценить лишь немногие. Одним из таких разумных был, например, личный секретарь самого Императора. Вы, правда, думаете, что этот разумный будет тратить своё время и время императора на какую-то очередную блажь, пусть и одного из сильнейших архимагов Империи? Конечно же нет. Тем более что крайняя — она всего лишь крайняя! — экспедиция тайно финансировалась самым этим секретарём.
И вот когда профессор почти добрался, когда почти нашёл ответ на мучающий многих вопрос о том, как достичь вожделенного… Тут старик резко оборвал свою мысль и снова принялся суматошно приглаживать свои космы, — есть слова, которые даже мысленно лучше не произносить. Особенно в Проклятой пустоши, особенно в замке демонического лорда, — кто знает, какие сущности и с какими способностями притаились совсем близко, даже если ты точно уверен, что никого рядом нет.
Мельком бросив взгляд на всё разгорающиеся языки пламени, старик недовольно нахмурился, — слабо горит огонь, слабо. Но и всё поглощающего пожара ещё пока не надо. Чуть шевельнув пальцами левой руки, он прошептал даже не заклинание, а так, короткое пожелание и языки пламени затанцевали по гобеленам с большей силой.
Ещё одной, мало кому известной, экстравагантной чертой характера непоседливого профессора была пиромания. Обычно ему удавалось держать эту страсть в узде, — полюбоваться раз в час несколько минут огоньком собственноручно зажжённой свечи, растопить походную печь перед приготовлением ужина без сохранённого с обеда угля, без помощи кресала или спичек. Обычно этого хватало. Но сейчас, после нескольких месяцев воздержания, старик дал волю страсти. Но в то же самое время профессор с любопытством наблюдал за самим собой: насколько он контролирует опасную тягу к огню, и нет ли первых признаков подкрадывающегося старческого слабоумия? Ведь тогда всё, тогда и… Профессор привычно прервал себя на полумысли и вздохнул: тогда уже и оно не поможет.