Угез развернул свёрток и показал верёвочный комочек.
— Держи. — Протянул возница клубок пацану. — Разворачивай.
Миклуш быстро всё сделал и увидел, что верёвка, завязанная обоими концами, образует круг, внутри которого были навязаны ещё куски, образуя структуру, напоминавшую сеть или паутину.
— А ты не шутишь надо мной, дядя Угез? — скептически рассматривая верёвочную конструкцию, поинтересовался пацан. — Я же взрослый, чтобы во всякую ерунду верить.
— Нисколько, — сделав немного обиженное лицо, ответил возница, еле сдерживая смех. — Ты можешь мне верить или нет, но рассказывать тебе что-то дальше буду, только когда разложишь оберег в кресле и сам на него задницей усядешься. Я и сам так сделаю.
Поднявшись с кресла, Угез разложил свой оберег на кресле, и подавая пример, уселся на него. А потом с улыбкой наблюдал, как пацан повторил его действия.
— Так просто? — Всё ещё сомневался Миклуш. — И никакого заклинания говорить не надо?
— Да, так просто, — ответил возница, прихлёбывая сбитень. — Ну, что слушать будешь?
— Да.
Народ, проживающий в пустоши или около границы «Приходящими с ливнем» кого только не называл, ведь все твари, активные в сезон дождей, вызывали у разумных страх. Обычные и привычные кто в спячку впадал, кто откочёвывал южнее, где дождь, по слухам, не так сильно льёт. Оставшиеся же очень были вредными и для разумных опасными. Как, например, вампир, несколько лет назад принёсший много бед жителям его, Угеза, посёлка. Но вампира-то выследить и убить можно. Но бывало, что с наступлением сезона дождей, жителей посёлков одолевала другая напасть…
Сколько времени прошло во время рассказа, возница, давно уже столько ни с кем не разговаривавший, не заметил. Прервался же он, увидев, что пацан, убаюканный рассказом и шумом ливня, уже вовсю клевал носом.
— Миклуш. — Потормошил он пацана за плечо.
— А? Я слушаю, дядя Угез, слушаю.
— Иди спать, пацан, завтра дорасскажу.
Неохотно Миклуш кивнул, соглашаясь и поднявшись с кресла, поплёлся в фургон спать. Возница, чуть подождав, тоже поднялся. Он решил налить себе горячего сбитня, котелок с которым, стоял на всё ещё тёплой печке. Вернувшись на облучок, поставив чашку на полочку, он потянулся за оберегом, лежавшим в кресле пацана. И замер. Пацан так задницей елозил, что верёвочная сеть наполовину свисала с кресла?
— Да, нет… Он, когда вставал, чтобы спать отправиться, оберег и стянул нечаянно. Наверное…
Глава 11
Ватага Чэча
— Угез, Угез.
Возница проснулся разом, хотя, казалось бы, только-только заснул. Дала знать въевшейся с годами привычка: когда будят вот так, — медлить нельзя. Распахнул глаза и увидел склонившего над ним старика, осторожно тормошащего его за плечо.
— Я проснулся, Агееч, — прошептал возница, мельком отметив, что молодёжь, занимавшая верхние этажи противоположных нар, безмятежно сопит себе в две сопелки. — Что случилось?
— Быки встали, — коротко пояснил старик, заступивший на ночную вахту до утра, сменив Угеза. — Стоят и молчат, лишь головами туда-сюда мотают, будто высматривают что-то. Я Ивана уже разбудил. Обошли с ним фургон, — тишина. Ни аномалий тебе, ни тварей. Непонятно. Решили тебя потревожить. Ты лучше всех животину понимаешь.
— Ага, я сейчас.
Возница уселся, мысленно поблагодарив Агееча, который прошлым вечером буквально силком заставил занять нижнюю шконку. Протянув левую руку, достал лежащий под нарами протез и привычно присобачил его к правой коленке, затянув ремни на бедре. Протез правой ладони перед сном решил не снимать, лишь обработал культю маслом, приятно пахнущую травами, и сейчас похвалил себя за предусмотрительность.
— Помочь со штанами? — всё так же шёпотом поинтересовался Агееч.
— Так сойдёт, возится с ними долго, — отмахнулся возница, спавший в подштанниках, и натянул сапог на левую голую ступню, прямо так, без портянки. — Не замёрзну.
Нахлобучив широкополую шляпу, а вот без неё настоящий бродяга никуда, пошкандыбал вслед за стариком. На кухне оба чуть задержались, — старик помог инвалиду надеть плащ, повешенный для просушки возле всё ещё горячей печки. «На дровах здесь не экономят, по крайней мере пока, — ухмыльнулся Угез. — Да и сама печка — чудо, на одном полене чуть ли не до малинового состояния накаляется, отдавая в фургон живительную теплоту. А то, что воздух портит, — так мужики вентиляцию продумали».
Улица привычно встретила возницу холодным, влажным ветерком и шумом ливня. Поёжившись от такого приветствия, Угез осмотрелся. Справа, почти на краю облучка, стоял Полусотник со взведённым арбалетом. Возница бросил косой взгляд на кресло, в котором ещё совсем недавно угнездился с ногами Миклуш, слушая полночные, приятно страшные рассказы о Приходящих с ливнем. И елозил задницей, наполовину скинув сетчатый оберег. Доболтался, дуралей, новые уши нашёл? Не зря говорили, ох не зря…