Вот теперь можно посмотреть, что у старших твориться?
Ох, ё!.. Накосячили старшие! Видимо, Агееч, стоящий на облучке, поначалу решил развернуться, чтобы назад поехать. Но получилось плохо, — фургон встал по диагонали. И хромой возница сейчас пытался быков под уздцы вести.
— Вау-ха-ха! Уха-ха-ха!
«Пусть возятся, — это не моё дело», — одёрнул себя пацан, переводя взгляд на обочину дороги, где должны были вот-вот показаться окружившие фургон твари.
— Агееч, — дошкондыбав до облучка, Угез позвал старика. — Не успеем развернуться, — тут обороняться надо!
Снова принимать решение, от которого зависит жизнь всей ватаги. Старый бугор, когда-то с удовольствием и облегчением передавший эту ответственность своему ученику, только где этот ученичок-то, по привычке дёрнул себя за бороду, но пальцы лишь скользнули по щетинистому подбородку.
— Держим оборону здесь!
— Ту-у-у! — внезапно раздавшийся трубный рёв заставил всех вздрогнуть.
— Ту-у-у! Ту-у-у! — вторили ему ещё два.
— Контакт! — заорал Миклуш, вскидывая арбалет. — Север!
— Не стреляй! — завопил Угез, увидев намерение пацана. — Не стреляй, Миклуш. Это маммонты!
Что стоило пацану вовремя разжать сведённый от страха указательный палец, готовый вот-вот потянуть за скобу спускового механизма, когда увидел выходящих из пелены дождя громадных чудовищ, он не знал. Но смог, не пальнул.
— Мирный! Ми мирный! — послышался плохо понятный крик со спины переднего маммонта, идущего по дороге. — Кодекс! Бродяги! Чтить!
— Не стрелять! — Повторил приказ уже Агееч и тут же крикнул, обращаясь к коротышке: — Кодекс! Чтим!
Ошарашенный увиденным, Миклуш наблюдал, как из темноты выходят три маммонта, здоровенных таких тварины, с длинным щупальцем на морде, достающем почти до самой земли. «А клычищи-то, из пасти торчат больше, чем рога у Бурого! Вот это громадины! Пацанам в посёлке рассказать — ни в жисть не поверят! А что за мужики у них на спинах стоят? На Гнака похожи вроде, только в мехах каких-то. Гоблины, что ли? Точно, гоблины!»
— Мы вас проводить! — снова заорал мужичок-коротышка с загривка переднего маммонта. — Отсюда пять тысяч шагов! От таттов охранять! Кодекс! Чтить!
— Чем будем обязаны? — закричал в ответ Агееч. Тот же кодекс говорил, что оказавший помощь в Пустоши вправе запросить за неё оплату, если сразу не будет это оговорено. Так что, этот момент лучше обсудить заранее.
— Нет обязан! — отрицательно замахал рукой гоблин. — Кодекс! Добро!
— Мы согласны! — единолично принял решение старый бугор и только после этого посмотрел на стоящих рядом мужиков: Иван лишь пожал плечами, а более опытный в бродяжьих делах Угез согласно кивнул.
Маммонт, что стоял посреди дороги, начал разворачиваться. А вот два других, шедших по обочинам чуть позади первого, пошли вперёд, расходясь, беря на себя боковое охранение. «Или конвоирование», — пронеслась шальная догадка в мокрой от пота голове Агееча. Тут гоблин, стоящий на загривке правого маммонта и держащийся одной рукой за специальный поручень площадки, по всей видимости, заменяющей седло, размахнулся и что-то швырнул в темноту пустоши. Спустя мгновение там раздался негромкий «бам» и моргнула бело-голубая вспышка. Тут же к какофонии, из скребущего по нервам воя и потустороннего хохота, добавился многоголосый визг полной боли.
«Всё же охранение, — снова дёрнул подбородок старик. — Наверное, стоит снова бороду отрастить, чего зря кожу полировать-то? А охранение вполне и конвоированием может оказаться, чтобы чего лишнего на пример не увидели. Ну и ладно, меньше знаешь, — крепче спишь».
— Хренасе, — по привычке еле слышно ругнулся сидящий в гнезде Миклуш, не сводящий глаз с гоблина, второй раз швырнувшего что-то такое, испустившее целый клубок молний. — Это даже покруче, чем у Чэча будет.
Ругаться в голос пацану запрещали старшие, жёстко наказавшие за каждое выскочившее бранное слово. Надо сказать, что попадало не только ему, но и Гнаку с Джоком, если те забывались и матерились в разговоре со стариками. «Но почему? — возмутился как-то Миклуш, на что Чэч спокойно ответил: — При пацанах можешь ругаться, хоть узлом язык завязывая. А вот при старших или девчонках — не смей. Ты вот слышал, чтобы, разговаривая с тобой, я хоть раз нехорошо ругнулся? Даже и Полусотник, когда тебе пеняет, и то слова подбирает. Вот и ты следи». Миклуш и следил, кому хочется с грузом на спине гуськом вокруг фургона круги наворачивать? Но почувствовать себя взрослым хотелось ещё больше, вот и ругался так, чтобы самому еле слышно было.
Раздавшиеся команды Агееча заставили его прислушаться к творящемуся на облучке.