Сепаратисты всех мастей сумели сколотить в России свой интернационал и слаженно громили российскую государственность с ведома кремлевского руководства.
Милли-меджлис татарского народа высказался по поводу введения войск в Чечню так: "Кровавая рука Москвы после Баку, Тбилиси, Вильнюса, Риги и Ташкента достигла сегодня Чечни и на этом не остановится". Москва снесла это наглое оскорбление. Ни один из подписантов данного заявления не был упрятан за решетку.
Руководитель татарского общенационального центра (ТОЦ) назвал чеченские события "колониальной имперской политикой". Административные органы Татарии сделали все возможное, чтобы удовлетворить его требование не направлять татар на службу в Чечню. Москва снесла и это оскорбление от "суверенного Татарстана".
Со своими акциями против России выступили Союз татарской молодежи «Азалтык», Ассоциация национально-культурных обществ Республики Татарстан и лично президент Татарстана М.Шаймиев. Последний предложил себя в качестве посредника между российскими властями и бандитами, подразумевая для Чечни "модель Татарстана", "позитивно оцененную международной общественностью". Общественность эта всегда позитивно оценивала все, что способствовало разрушению России, Шаймиев старался ее не разочаровывать.
Татарские сепаратисты чеченскую войну решили использовать для раздувания антирусской истерии. Они не только прямо поддержали Дудаева, но еще и начали проводить митинги в память погибших при защите Казани в 1552 году. (Может быть и русским надо вспомнить о татаро-монгольском разорении страны предков?) Направленность этих митингов была очевидна — на них требовали отторжения Татарии от России и говорили о "преступлениях российской военщины в Чечне".
Дудаев, подобно Гитлеру, рассчитывал именно на создание интернационала сепаратистов в "титульных республиках". Он писал для ингушей в журнале татарских этнонацистов "Независимая Отчизна" (№ 1, 1995): "Мы обязательно объединимся и вместе будем добиваться отторгнутых у вайнахов сталинско-беринской (имелось в виду, видимо, «бериевской» — А.К.) кликой территорий, прирезанных к Осетии вместе с правобережьем Владикавказа."
Ингушетия достаточно прохладно отнеслась к бандитскому режиму Дудаева, но нашлись и те, кто воспылал "вайнахской солидарностью", ставя препятствия российским войскам в подавлении мятежа. Одним из активных сепаратистов стал президент Ингушетии Руслан Аушев — в прошлом генерал, депутат России, герой афганской войны 1.
Удары федеральный войск из центра Чечни вынуждали боевиков отступать к границам с другими республиками и провоцировать военные действия на их территории. Положение осложнялось также огромным потоком беженцев, нарушающим социальную стабильность соседствующих с Чечней регионов. В Ингушетии с населением около 200 тысяч еще до начала военных действий в Чечне осели около 100 тысяч беженцев, 40 тысяч из них — беженцы из Северной Осетии, пострадавшие от межэтнических столкновений три с половиной года назад. С началом войны в Ингушетию хлынул новый поток беженцев. Только из Серноводска и Самашек прибыло 20 тыс. человек (“Известия”, 21.03.96).
Антироссийские, антирусские настроения подогревались проникающими на территорию соседних с Чечней республик вместе с беженцами бандами и лицами, сочувствовавшими Дудаеву.
В Ингушетии и Дагестане активно и открыто действовали эмиссары Дудаева. Их подрывная пропаганда не встречала никакого сопротивления. Например, председатель национального движения чеченцев Дагестана свободно высказывался перед журналистами: "Российские войска не прекращают обстреливать дагестанские села вблизи границы с Чечней. Особенно тяжелая обстановка сложилась в труднодоступных горных дагестанских селах Ахар, Шушия, Чапаевка, Солнечное и Тухчар: огонь по этим населенным пунктам открывается еженощно. На заминированных полях по-прежнему гибнут люди. Так, 11 марта на дагестанской территории подорвались на мине двое мирных жителей. Один из них погиб." (“Известия”, 14.03.96). Разумеется, мину поставили именно российские солдаты, а боевики Дудаева в это время в фантики играли!
Журналисты, как всегда, поддерживали бандитскую сторону в конфликте. Они писали, что "с каждым днем становится больше местных жителей, которые приходят к выводу, что рано или поздно им придется вместе с дудаевцами воевать против российских федеральных войск." (“Известия”, 14.03.96). Это говорилось и писалось не раз или два, а сотни, тысячи раз ввинчивалось в сознание обезумевших от горя и лишений людей. Результатом были трагические события, которые вновь относились на счет России.