Однако сантименты сантиментами, а служба службой. Святым духом сыт не будешь.
– Хорошо, – сказал я, когда Елена немножко успокоилась после своего рассказа, впрочем, она взяла себя в руки довольно быстро. – Я согласен вести это дело. Но проблема в том, что бесплатно я не работаю. – Я предпочитаю говорить о деньгах безо всяких там намеков, чтобы всем сразу было все ясно. Иначе потом окажется, что кто-то что-то не так понял... – У вас есть деньги?
– Да-да, конечно. – Она стала поспешно рыться в сумочке. – Я не знаю, сколько вы попросите, но это не самое важное. Деньги у меня есть.
Я назвал сумму, обычную для таких дел. Конечно, всегда есть некий соблазн завысить цену, услышав, что клиент может заплатить больше, но и тут необходимо знать меру.
– Разумеется, это в том случае, если все пройдет без всяких осложнений и закончится благополучно. Так что деньги лишь по окончании дела, – добавил я, видя, что она все так же продолжает рыться в сумочке. – Хотя, конечно, мне будет нужен некоторый аванс. Но совсем необязательно давать его сию секунду...
– Да нет, я же точно брала с собой кошелек. Помню, как собиралась к вам, отсчитала деньги, положила кошелек в сумочку. Еще книжку какую-то выложила... О господи, неужели, еще и кошелек украли. – И слезы вновь покатились из ее глаз, она разрыдалась. – Ну почему, почему все так сразу? Одно за другим, одно за другим, – всхлипывала Елена, утирая глаза платком.
Вот против чего я так до сих пор не нашел стопроцентно работающего средства, – так это против женских слез.
Особенно когда ты почти не знаешь самой женщины.
Когда и сам понимаешь, что какие-то причины для этих слез несомненно есть.
И когда видишь, что женщина перед тобой не истеричка какая-нибудь, а весьма сдержанная особа, которая вряд ли себе часто позволяет подобное на людях.
Это был как раз такой, особенный случай.
Впрочем, один способ успокоить женские рыдания я все же знаю. Способ этот заключается в одном коротком глаголе – «отвлечь». Я налил из графина, без которого просто невозможно обойтись на рабочем месте в такую жару, воды в стакан и протянул Елене. И словно невзначай спросил:
– А кем работает ваш муж?
– Он крупный чин в МВД... – ответила женщина после пары больших глотков. Впрочем, и после воды ей пришлось поделить название этой должности на три неравных части, чтобы успеть пару раз всхлипнуть. – Извините, что я так...
– А точнее?
– Генерал... Он курирует в министерстве места заключения...
Ой неплохо! Перед таким чиновником все начальники тюрем в струнку вытягиваются.
– А вы не предполагаете, что он тоже может быть замешан в этом деле? – продолжал спрашивать я. Это был вопрос наугад, взятый с потолка, имевший целью, как я уже говорил, единственно отвлекающий маневр. И он сработал!
– Вы знаете... – Елена не то задумалась, не то замешкалась. – Вы знаете, мне тоже приходила в голову эта мысль. Иначе кому все это было бы нужно. И вся эта милиция опять же. И откуда они знали, что он у меня окажется?.. Они, конечно, могли просто следить за ним, но мало ли ходит по Москве кавказцев. А арестовали почему-то Аслана.
Да, Гордеев, славно сработано – все-таки иногда полезно доверять первой же мысли, которая возникает у тебя в голове. Какая-никакая, а все же ниточка! Не факт, что правильная и ведущая в нужном направлении, но ведь и отрицательный результат – тоже результат, как считают люди поумнее нашего. Пока исходных данных настолько мало, что версий может быть бесконечное количество – от каких-нибудь мстящих чеченцев до масонской ложи или, например, неземной цивилизации, которой бедный Аслан Магомадов помешал в исполнении ее высших планов, а потому среди них найти хотя бы одну правдоподобную и небредовую нить – первый, необходимый и важный шаг.
– Значит, вы допускаете, что этот арест был совершен по указке вашего мужа из-за ревности?
– Я, конечно, не вполне уверена в этом. Но это могло произойти.
Мог, мог. Конечно, мог... Для чиновника такого уровня устроить арест неугодного бывшего любовника жены – раз плюнуть... Конечно, это пока только мои предположения, но уж больно они похожи на правду.
– Хорошо, а ваш муж знал о том, что к вам собирается Аслан?
– Вообще-то я ничего такого ему не говорила – зачем?
– Ну а кто такой Аслан, он хотя бы знает?
– Да, кое-что он знает. Я рассказывала о нем, когда мы только познакомились, говорила, что собираюсь за него замуж. Но я не ожидала от него такого. Не думала, что он на это способен...
– А вы, – спросил я осторожно, – как к нему относитесь? Извините, конечно, что я лезу в ваши личные дела, но это мне тоже важно знать для расследования.
– Да-да, конечно, я понимаю, – сказала она, проведя ладонью по лбу. – Нет, я его не люблю. Хотя я уважала его до сих пор. Это был фиктивный брак – ему нужна была жена, с которой можно было бы выйти в общество, этакий непременный атрибут, я бы сказала. Я... наверное, я совершила ошибку. Но я так устала ждать Аслана, и у меня уже не осталось надежды на то, что он когда-нибудь вернется. А жизнь как-то нужно было устраивать... А теперь приходится об этом горько сожалеть.
«Гораздо горше сейчас приходится сожалеть Аслану», – подумал я, но, разумеется, ничего не сказал. По-своему Елену я тоже понимал.
– Что ж, – сказал я вместо этого, – все мы совершаем ошибки, о которых впоследствии приходится горько сожалеть. Никто от этого не застрахован. Ладно, пока у меня к вам больше нет вопросов. Надо, видимо, ехать в прокуратуру, со следователем беседовать. Вы знаете, кто расследует это дело?
– Сейчас, – она снова полезла в сумочку и извлекла оттуда аккуратную записную книжку. – Вот нашла. Ковалев, Александр Васильевич, Дорогомиловская прокуратура. Бережковская набережная, 14. И телефон есть. Нужен?
– Да нет, все равно туда ехать придется. А впрочем, давайте, чтобы потом в справочнике не рыться.
Она продиктовала телефон. Я записал.
– Свои координаты мне заодно тоже оставьте, пожалуйста.
– Да, конечно, я совсем забыла, извините мою рассеянность.
Я кивнул слегка. Она продиктовала свой адрес и телефон.
– Хорошо, я позвоню вам, Елена Николаевна.
– Можно просто Елена, – произнесла она. – До свидания.
– И последний вопрос, – вдруг вспомнил я, когда она уже была у двери моего кабинета. Елена обернулась. – А почему вы пришли именно ко мне?
– Сама не знаю... Хотелось не слишком постороннего человека, моя подруга вас посоветовала. Она с вашей помощью развод оформляла когда-то. И дала о вас самые лестные отзывы. На вас можно положиться.
– Надеюсь, я оправдаю ваши ожидания, – сказал я несколько смущенно и попрощался.
Вот и будь недовольным, ворчи после этого на «бесплатные» дела – те, что сваливаются на нашу юрконсультацию по назначению суда, а потом с помощью Розанова расходятся по адвокатам, работающим здесь. Клиентура все-таки вещь полезная. И мне очень повезло, что у меня есть талант производить на женщин приятное впечатление...
Однако же хватит думать о пустяках, пора и делом заняться. Но вместо этого я уставился в одну точку и замер.
В голове было, что называется, шаром покати – пусто. Казалось, я даже не способен был ни о чем думать. Но я не прогонял это ощущение – по своему опыту знаю, что раз на меня такое накатывает, это неспроста. Для меня это своего рода непроизвольная медитация. Мозг что-то себе соображает и не успевает формулировать словами. Анализирует информацию, раскладывает по полочкам. Видимо, из этого-то процесса и возникает то, что я склонен называть интуицией – ответы на вопросы впоследствии могут прийти будто бы сами собой, на самом деле являясь результатом такого вот мыслительного процесса. Единственная проблема вот в чем: я понятия не имею, какую именно информацию анализирует в данный момент мое неугомонное серое вещество – может, это история, рассказанная только что Еленой, а может, например, и какой-нибудь ничего не значащий случай, как, например, сбитая сегодня моей машиной Юлия. Или вовсе случайно услышанный разговор в той же булочной. Поэтому я и не даю себе расслабиться подобным образом очень уж надолго – жаль времени на то, что может и не пригодиться. Хотя, не спорю, вполне возможно, что разговор в булочной тоже может вдруг оказаться полезным для дела. Неисповедимы пути господни... Все это может пригодиться и не прямо сейчас, а лет так через десять, допустим.