– Я жду ребенка, – сообщила своим родителям, собравшись духом.
Помню, что какой-то резкой, до боли в сердце щемящей судорогой закрывались глаза. Сознание просило слов о том, что оставило след где-то там, в глубине тянущейся вечности... Реальность скомкалась. Память выхватывала из прошлого – без имени, без возраста, без лица – один только профиль... Он появлялся в моих воспоминаниях ярким, цветным изображением, способным затмить все остальное вокруг меня, черно-белое...
Мама плакала и кричала, у нее был шок:
– У меня?! Внук-чеченец?! Как ты могла?! Доченька, пойми, тебе не нужен этот ребенок!
А отец сказал:
– Вообще, еще не известно, куда этот чеченец твой денется, когда узнает о ребенке...
Он словно в воду смотрел...
Аслан действительно исчез. У него заболел отец, он срочно уехал в Грозный – и пропал.
А для меня даже не было ни вопроса, ни тени сомнения: я знала, что буду рожать. Потому что любила его...»
– Он так и не узнал, что у него ребенок? – перебил я Елену.
– Узнал, – грустно ответила она, – но было слишком поздно, я ждала его почти год, а потом...
– Встретили другого? – продолжил за нее я.
– Да. Я боялась одиночества... Боялась никогда не выйти замуж. Сейчас я понимаю, что все это глупо, но тогда... Мною руководили какие-то другие мысли. Могу сказать, что мама сыграла в этой истории едва ли не главную роль.
– И что же было дальше, с тем, другим?
– Я вышла за него замуж...
...«С тех пор и начались все мои беды. Точнее, даже не беды, а растущие тоска и одиночество. Внешне все выглядело вполне пристойно. Алексей неплохо зарабатывал, заботился о Сереже, даже собирался усыновить его. И хотя кое-кто смеялся над ним, когда он говорил, что Сережа – его сын, Алексей хотел считать его своим сыном...
Но Сережа был очень похож на своего отца. И каждый день он напоминал мне об Аслане...
Я засыпала и просыпалась рядом с Алексеем, зарывалась в тишину, погружалась в свои воспоминания. По коже бежали мурашки, все как-то сжималось, словно замерзало, неудобство овладевало мной, парализовало меня, мне казалось, что если мы начнем с Алексеем говорить, то получится совершеннейшая нелепица. И мы молчали. Нарушал молчание чаще всего Алексей, он собирался с силами и коротко говорил:
– Я приготовлю что-нибудь.
А я старалась не смотреть на него, потому что в моих глазах он увидел бы равнодушие. Алексей чувствовал, догадывался о том, в чем я старалась не признаваться сама себе: что я скучаю по Аслану».
– Он больше не звонил, не приезжал, не делал попыток встретиться с вами? – спросил я.
– Звонил. Приезжал, – коротко ответила Елена.
– А вы?
– Я ведь была замужем и всеми силами, несмотря ни на что, пыталась сохранить семью. Кроме того, я помнила, что родители были категорически против брака с Асланом, да и Алексей, собственно, не сделал мне ничего плохого. Особенно когда Сережа был маленьким, он всячески поддерживал меня, и потом, ребенку нужен отец, который постоянно рядом, который воспитывает его, а...
– Аслан был далеко и появлялся не вовремя? – подсказал я.
– Нет, появлялся он вовремя, когда я начинала скучать по нему, он словно чувствовал те периоды моей жизни, когда мне его начинало не хватать, и...
– Вы собирались ради него бросить мужа?
– Не-ет... – Елена замялась.
– Простите за бестактный вопрос, я просто пытаюсь понять ситуацию, отношения, которые между вами сложились, чтобы так или иначе в первую очередь не причинить вреда вам.
– Спасибо, – тихо сказала Елена и добавила еще тише: – Я, наверное, произвожу впечатление женщины, которая не знает, чего хочет, да?
– Я вам не судья – это во-первых. А во-вторых, если честно, на меня вы производите впечатление красивой женщины, что автоматически заставляет меня не замечать ваших ошибок... и возвращаюсь к тому, что, во-первых... – Гордеев сбился.
Елена печально улыбнулась:
– Я путано вам все это рассказываю. Вы, наверное, думаете, к чему все это? Правда?
– Ну что вы, я давно уже понял, что человек, которого надо спасать, – ваш... Аслан, а тот, от которого его надо спасать, – это, судя по всему, ваш муж...
– Нет, что вы! – Елена растерялась. – Алексей не сделал ему ничего плохого! С чего вы взяли?
Но в голосе Елены не чувствовалось уверенности. Она словно испугалась моего вопроса.
– Я просто высказал предположение. И буду только рад ошибиться. Просто нужно быть совершенно бесчувственным, чтобы не ощущать вашего отношения. Это я об Алексее... Неужели он не чувствовал?.. – Я задумался, подбирая слова.
– Того, что я его не люблю? – прямо спросила Елена.
– Да.
– Чувствовал, конечно. И догадывался, кто тому виной. Но он не хотел разрушать семью... И он любит моего сына.
– Одним словом, оснований подозревать мужа у вас нет?
– Я рассказываю вам все это потому, что чувствую себя виноватой, – попробовала объяснить Елена. – Мне кажется, что есть какая-то связь между тем, что произошло с Асланом, и нашими с ним отношениями.
– Какая?
– Я не знаю.
– Тогда давайте вернемся к началу. Только не ваших отношений с Асланом, а того, что заставило вас прийти ко мне.
...В квартире Алексея Марченко царил идеальный порядок. Все было прибрано, начищено и сияло, как никогда. Закатное солнце разбрасывало по паркету, по поверхностям шкафов сотни неожиданно ярких отблесков. На кухне все было приготовлено к позднему ужину: в супнице – уха, на сковородке – котлеты. Дом ждал хозяина. Скоро должен был прийти Алексей.
Елена, с накрученными волосами, в халате, убирала кое-что из вещей, лежащих не на своем месте, поглядывала на часы: минут через десять придет бабушка с внуком, в последнее время она стала забирать его из садика. Потом – муж, и все сядут за стол.
Она снимала с волос бигуди, одновременно смахивая незамеченную пыль с полки, открыла шкаф, выбирая, что надеть: сегодня очередная годовщина... Ровно пять лет с того дня, как они с Алексеем расписались.
Неожиданно раздался звонок.
«Мама? – подумала Елена. – Рановато они сегодня».
На ходу запахивая халат, пошла открывать дверь. По привычке заглянула в дверной глазок и отшатнулась: там, на лестничной площадке, стоял... Аслан.
– Привет... – растерянно сказала она, открывая дверь и чувствуя непонятное раздражение. Впрочем, чего тут не понять? Все так некстати. Не хватало теперь еще, чтобы и так не находящий себе места от ревности муж застал здесь Аслана.
Если честно, она его и узнала-то не сразу. Да, это был далеко не тот восточный красавец, с которым она познакомилась в свое время. Помятое лицо, землистого цвета кожа, сутулые плечи... Пыльная одежда...
И взгляд... Самое главное – этот взгляд. Потухший, какой-то обреченный. Безнадежный взгляд.
– Привет, – повторила она и отвела глаза.
Аслан все понял, попытался улыбнуться. Это получилось плохо.
«И надо же, именно сегодня!» – Елена помедлила в дверях, словно сомневаясь, приглашать ли Аслана в квартиру: может, лучше договориться о встрече как-нибудь потом? Но встретившись с ним глазами, тихо сказала:
– Проходи.
– Здравствуй, Лена. – Он попытался ее поцеловать.
Она отстранилась.
– Где сын? – Он покосился на дверь в комнату.
– В садике, вот-вот должны прийти с бабушкой...
– Муж?
– На работе, – ответила она сухо.
– Вижу, я некстати, – сказал Аслан, – ты извини.
Она опустила глаза:
– Я должна переодеться, извини.
– Да, конечно. – Аслан вышел из комнаты, зашел на кухню.
Ей стало неловко и за ужин на плите, и за этот порядок, и за всю видимость своего жизненного благополучия.
«Пришел, наверное, потому, что больше некуда, а не потому, что видеть хотел, – обиженно подумала Елена и тут же в мыслях оборвала сама себя: – Ну а если бы и хотел, что тогда? Готова ли я бросить сейчас все, точнее, мужа ради него, Аслана?»