Дракон дёрнул цепочку и вытащил из-под рубашки кристалл, который вот уже несколько лет носил на шее. «Он загорится алым, как только ты увидишь Истинную. Так всегда было в нашем роду», — сказал ему отец.
Он встретил Стефани. Отдаляться от неё с каждым днём всё сложнее, скоро он просто не сможет дышать, а ненавистный кристалл... Молчит.
Он не может повести её на утёс, не может объявить своей Истинной. Проклятый артефакт!
Что, если отбор обнаружит его Истинную?
Другая?
Зверь внутри взревел. Сегодня он не сдержал его, увидев около девушки Лорри, а завтра... Завтра он просто растерзает кого-нибудь. Разве это не доказательство?
Теперь придётся объясняться с отцом. Отвечать на глупые вопросы. На него натравят лекаря, того самого, что подозрительно быстро появился в спальне своей племянницы.
Вопросы. Вопросы и ни одного ответа! Зверь, которого с каждым днём сдерживать всё труднее. А ещё говорят, что лишь избранная может усмирить дракона.
Значит, не она?
Он решил, что после ужина (глупейшее мероприятие), отправится на скалу рода и позволит себе оборот. Дракон счастливо заурчал внутри. «Потерпи. Скоро полетаем, посмотрим на мир. Нет, Стефани не возьмём».
Надо отдать художнице краски и кисти — всё, что сложила его новая маленькая знакомая, от которой у него, взрослого, сильного дракона, мурашки по коже.
Прорицательница? Но откуда у полукровки столь редкий дар?
— Стефани! — он так торопился, что не вспомнил о хороших манерах — забыл постучать.
Она стояла у окна. Чёрные волосы разметались по плечам, нежно-сиреневый шёлк ласкает хрупкую фигурку.
Он забыл, как дышать.
— Свёрток, — хрипло проговорил дракон, кивнув на место возле кровати. — Принадлежности для рисования. Я... уронил, когда зашёл. Я... пойду.
Усилием воли он вытащил себя из спальни девушки и бросился прочь.
Стефани растерянно посмотрела вслед Рольфу. Лицо разбито, в глазах боль и какая-то обречённость. Почему он напал на несчастного Лорри? Дракон всего лишь принёс этот... лимонно-жёлтый кошмар.
Она недоверчиво покосилась на стоящий в углу спальни манекен. Стоит тут. Молчит. Яркий шёлк на фоне нежно-сиреневых тонов спальни не просто выделялся — кричал! Молча.
Ткань облегала манекен, словно вторая кожа, настолько плотно, что Стефани невольно покосилась в зеркало на себя саму — влезет ли? Она подошла ближе. Обошла со всех сторон, отметив, что фасон этого шедевра полностью открывал спину. У самой талии — несколько мягких складок и... Всё. Никаких украшений: вышивки, отделки, кружев. Определённо у Лорри есть вкус. И стиль. Возможно, ей это платье всё же...
Взгляд случайно упал на свёрток возле кровати, и Стефани тут же забыла о нарядах. Что там говорил Рольф? Секунду спустя она уже кружилась по комнате, обнимая свой альбом!
Запахло краской. Лучший запах на свете! Открыть шторы. Какой свет! Надо будет поговорить с губернаторшей — не организуют ли ей мольберт? Не такой уж большой это каприз.
Итак, посмотрим.
Стефани подтащила манекен к окну. Свет заходящего солнца, падающий из окна, растворил желтизну, мазнув бликами по сиреневой шторе. Сиреневый и жёлтый — это красиво, вопрос в насыщенности оттенка. Шторы слишком тусклые. Ну, конечно! Цветы! Она расставила вазы с сиренью — в облаках цветущих (не без помощи встроенных артефактов, конечно) кистей нашлась та самая краска.
Руки чесались, сердце билось. Подобрать растрепавшиеся волосы с помощью карандаша — она часто так делала, когда работала. Выбрать бумагу. Это непременно должна быть акварель. Можно начинать! Быстрыми, отточенными движениями на листе начал оживать изгиб женского тела, и в этот момент в дверь постучали:
— Моя тана? — в комнату робко заглянула служанка. — Простите. Я стучала.
Девушка была бледна и испугана. Стефани нахмурилась. С одной стороны — обидно прерывать работу, с другой... Она и так виновата — перепугала всех до полусмерти, а эту бедняжку особенно. Стараясь скрыть разочарование, художница улыбнулась:
— Всё хорошо.
— Пора собираться, тана. Вам лучше?
— Да. Лучше.
Служанка с укором посмотрела на стоящий у окна манекен в окружении ваз с цветами. Строгое, сплошь усеянное веснушками личико ясно давало понять — платье — оно для того, чтобы наряжать барышень! Стефани почувствовала себя так, словно её застали врасплох, как в детстве. День маленькой таны был занят по минутам — танцы, иностранные языки, история, контроль над магией, особенности этикета в высшем обществе. На любимые книги совершенно не оставалось времени, она читала под одеялом, магией поддерживая светляка. Часто случалось так, что её ловили с поличным. Хорошо ещё, если мама. А если отец?