Вот что занимало Медведева, когда он шел на решающий экзамен по физике.
У большого крытого рынка он свернул на Торговую улицу, в конце которой за железной оградой, за деревьями виднелись колонны главного входа в институт.
Он опоздал. Пришлось упрашивать, чтобы приняли экзамен. Его послали за разрешением к профессору.
Профессор Пряслов больше всего был озабочен тем, как бы не опоздать домой к обеду. Он поминутно подносил к носу тяжелые золотые часы, щелкал крышкой и моргал подслеповатыми глазами.
— Э-э, уважаемый господин, ничего не могу, ничего... Экзамен окончен. Все явились вовремя. А вас, видимо, задержали более серьезные дела... Что ж, — он сладко улыбнулся и пощипал свою реденькую бородку, — что же, вот и занимайтесь своими другими делами. Вот так-с. — И засеменил к двери.
От этого язвительного обращения «господин», от сладкой улыбки и скрытой злобы, сквозившей в презрении к «другим делам», к самому Медведеву, ко всем вообще на свете Медведевым, он не сдержался, подскочил к двери и, загораживая выход, крикнул:
— Не выйдет! Слышите, профессор? Не выйдет! Я буду учиться и стану инженером. Имейте это в виду.
Пряслов опешил.
— Вы, конечно, коммунист!
— Да, я коммунист. Вам это не нравится?
Кривая улыбка сдвинула бородку к уху.
— В таком случае вы обратились не по адресу. Вам следует пройти к проректору. Господин политкомиссар для вас, несомненно, все сделает.
И долгим ненавидящим взглядом проводил этого парня в косоворотке, который рвался в священные аудитории института.
Перед кабинетом проректора сидел кругленький бритоголовый человечек, положив на пухлую коленку левой ноги ступню правой, поглаживая рукой щиколотку и энергично вертя лакированным утиным носочком туфли. Завидев Медведева, сразу оживленно заговорил:
— Нет, нет, товарища комиссара нет. Товарищ комиссар, видите ли, сами учатся на третьем курсе и сейчас в мастерских. А мой сын, интеллигентный мальчик, сын интеллигентных родителей, не может учиться, потому что у папы ювелирный магазин. Но кто разрешил магазин? Советская власть. Значит, нужны мы Советской власти? Нужны! Без нас она в два счета сдохнет!
Медведев неприязненно оглядел его.
— Вероятно, вас это не огорчило бы.
Человечек обиженно засопел.
По коридору уже шел проректор, и его бас гулко и грозно катился перед ним.
— Где этот студент? Почему опоздал? Кто его родители?
За ним спешил экзаменатор, рыхлый моложавый человек в очках, на ходу что-то говоря ему в спину.
— Медведев! Так это ты сюда? Молчал. Скрывал. Молодчина! — загудел проректор, раскатываясь хохотом.
И Медведев с непередаваемым удивлением и удовольствием увидел черную бороду и черные нависшие брови своего сурового начальника — Латышева. Чекисты-революционеры, поколение пламенных рыцарей революции. Они всегда выбирали трудную судьбу: воевали, не спали ночей, распутывая интриги врагов, и находили время учиться в институтах, чтобы строить свое молодое государство. Таким был и Михаил Латышев, чекист, политкомиссар и студент, один из будущих прославленных строителей первых пятилеток.
— Извольте немедленно принять экзамен, — обратился политкомиссар к очкастому и, нахмурившись, добавил: — Да построже, пожалуйста.
Медведев почувствовал: между ними настоящее доверие, больше — настоящая дружба.
Провожая Медведева, Латышев обернулся к владельцу ювелирного магазина.
— А вы ко мне напрасно ходите. С вами разговор окончен!
Дождавшись, когда они вышли, человечек прошипел:
— Хамы! Государство хамов!
Солнце уже было низко над морем, когда Жора появился на пороге комнаты, охваченный солнечными протуберанцами, с пылающими рыжими клочьями на голове, радостно выставляя в улыбке все три своих зуба.
Он не удивился, застав в доме Медведева, небрежно растянувшегося на камышовой кушетке.
— Ну как там, запарили тебя бороды на экзаменах?
Вместо ответа Медведев показал на рогалик колбасы, хлеб и бутылку вина на столе. Жора быстро сел, по-деловому подставил жестяную кружку.
— С праздничком, значит!
Вино он выпил одним глотком, как водку. Закусывая, стал рассказывать, что к западу от Одессы, под Овидиополем, надо ждать скумбрию и неплохо с вечера поставить там сеть.