— То есть, брать их под крышу или сажать не нужно? — разочарованно переспросил бывший полковник.
— Что вы, как можно? — ужаснулся Лев Самойлович. — Разве мы бандиты какие-нибудь? Там работают уважаемые люди. Их надо лишь чуть-чуть поправить… эээ… в дружеской беседе напомнить, что нашему наркомату полагаются поставки по государственным ценам, ежемесячно, для распределения среди передовиков производства, — он достал бумажку, — сто килограммов белых рыб, осетра и белуги, десять килограммов чёрной икры, бог весть сколько крабов — ах, извините, — подслеповато щурясь, уточнил он, — это из Камчатки, уже улажено. Так, значит, вяленые щуки, окуни, караси, плотва… да вот весь список. — Он положил на стол перед старшим сотрудником ОГПУ мелко исписанный листок бумаги.
— Ясно, — со вздохом отозвался Ясенев. Отказать уважаемому человеку он не мог, хотя дело, похоже, выходило малоприбыльным.
Запросив хозяйственную документацию «Рыбопрома», старший сотрудник ОГПУ углубился в её изучение. Прежний опыт быстро подсказал ему, где и как могут в этом бизнесе производиться хищения, приписки, уклонения от уплаты налогов, распилы государственных средств. Он уже приступил было к конкретным расчётам, но тут настали горячие деньки разработки Бодуна, и Ясенев передал «рыбопромовское» дело Мите Фельдцерману, а потом отправил его в Астрахань для изучения ситуации на месте.
Фельдцерман вернулся в Москву из командировки в тот же день, когда Ясенев и Кирбазаев прибыли из Краснодара. Агент II класса привёз неплохой материал. К уже найденным искажениям отчётности и завышению стоимости выполненных работ добавились фотографии обветшалых заводских корпусов, гниющих куч отходов в консервных цехах, убогих дощатых бараков рабочих — из чего следовало, что средства, отпущенные на усовершенствование производства и улучшение условий труда были потрачены нецелевым образом — попросту говоря, разворованы.
Поработав ещё немного над балансами предприятия, Ясенев счёл, что собранного материала достаточно, составил общую сводку, рассортировал снимки, отобрав наиболее выразительные из них, и отправил для переговоров в главк своего помощника. Во внутреннем кармане кожанки тот держал наготове бумажку, исписанную мелким почерком Льва Самойловича.
Переговоры с руководством рыбного треста прошли успешно, чему немало поспособствовала начертанная старшим сотрудником на ватманском листе схема с квадратами, ромбами, стрелками и именами, наглядно изображавшая откаты, распилы, хищения, взятки и прочие коррупционные связи действующих лиц, многие из которых занимали весьма высокие посты.
Из главка Митя Фельдцерман вернулся сияющий — все проблемы улажены, Лев Самойлович горячо благодарит. Однако на вопрос начальника: как намерены рыбопромовцы оплатить ему труд по улучшению работы их отрасли? он принялся бормотать что-то невнятное и, в конце концов, отведя глаза, сообщил, что из Астрахани от уважаемых людей будет ежемесячно поступать пара осетров и пять баночек чёрной икры.
— Ну что ж, — со вздохом согласился старший сотрудник по особым поручениям, визируя отчёт своего помощника и собирая все бумаги по делу «Рыбопрома» в общую папку, — как говорится: не удалось искупать коня в шампанском, так хоть кота пивом обольём.
Когда Ясенев запечатал и отдал курьеру для отправки в архив материалы по рыбному делу, в его кабинете зазвонил красный телефон. Из секретариата руководства отдела поступил приказ его группе отправиться в подмосковный Дмитров для фильтрации очередной партии заключённых.
Выслушав распоряжение начальства, старший сотрудник положил трубку на место и принялся паковать вещи. Командировка, в которую его группу отправляли уже третий раз, обычно длилась несколько дней.
Глава 3
Встречи с интересными людьми
С некоторых пор московское отделение ОГПУ обязали курировать фильтрационный лагерь осужденных за разные преступления, устроенный около небольшого подмосковного городка Дмитрова. В этом лагере дожидались окончательного решения по апелляциям и последующей отправки в места заключения лица, которым были вынесены приговоры судами первой инстанции. Из тех, чьи апелляции отклонялись инспекторами ОГПУ, кого-то, в основном уголовников, везли в Бутырку или во Владимирский централ для пересылки в Сибирь; кого-то, главным образом, интеллигентов, проходивших по политическим делам — на Соловки или в политизоляторы. По негласным правилам, установившимся после образования Соловецкого лагеря, из интеллигентов преимущественные шансы попасть туда имели учёные и квалифицированные специалисты. Их ОГПУ потом могло «сдавать напрокат» разным ведомствам, за неплохую оплату.