История, при которой книги попали к ней, казалась Лене знаком судьбы. Ещё в третьем классе гимназии, будучи двенадцатилетней шалуньей, она осталась одна в классе на перемене, так как была дежурной. В её обязанности входило выписать из учительского журнала фамилии и адреса неявившихся учениц для того, чтобы одноклассницы смогли посетить их после занятий и разузнать, не заболели ли они.
Лена начала писать список, который в тот день был особенно большим по причине холодной погоды, Лена обнаружила, что чернила в чернильнице на учительском столе закончились. Она выдвинула ящик стола, в надежде найти там бутылочку чернил, и увидела толстые потрёпанные книги, которые сразу привлекли её внимание.
Книги Лена любила. Любила их запах, шелест переворачиваемых страниц. Благодаря книгам она уносилась в совершенно другой мир.В этом мире были храбрые рыцари и кровожадные пираты, хитроумные сыщики, далёкие страны… Лена читала так увлечённо, что часто не слышала, как её зовут к обеду.
Но эти книги были не о путешествиях и приключениях. В них говорилось о том, как управлять людьми, как влиять на их поведение и правильно понимать их поступки. Книги стали для Лены откровением. Когда начался урок, и весёлая гурьба одноклассниц хлынула в класс, Лена даже не подняла головы. Не заметила она и наставницу, которая подошла сзади и положила ей руку на плечо. Учительница не стала наказывать любопытную ученицу. Наоборот, с тех пор она стала приглядывать за ней особенно пристально и, в конечном счете, повлияла на выбор ею профессии.
— Понимаешь, у тебя есть стержень, — задумчиво говорила Лене Казимировна, — а это очень важно в нашей профессии. Можно сколько угодно рассказывать о своей любви к детям, но оказавшись среди них, абсолютно терять лицо. А ты сможешь, я это вижу.
Получается, наставница ошиблась? Нет, не может быть! И, прогоняя непрошеные сомнения, Лена каждое утро опять шла пешком на Слоновую улицу к скучному серому зданию Мариинского приюта.
Петроград, сначала так поразивший Лену своей величиной и парадностью, теперь казался ей городом враждебным. Её раздражал неторопливый и сдержанный темп речи местных жителей, их особенные словечки, которые казались очень странными тверской уроженке, обилие серого и коричневого цвета на улицах, вечерами слишком раннее наступление темноты, сырость, холодный ветер со свинцовой Невы.
Здешние люди были приветливы и любезны, но в них не было того широкого радушного хлебосольства, которое было так характерно для провинции. Лена скучала по дому, по родителям и подругам, по гимназическим учителям.
Преподавали в семинарии удивительные педагоги. Лене иногда хотелось ущипнуть себя, приходила в голову шальная мысль, а не сплю ли я, я правда здесь присутствую и слушаю лекцию Петра Онисимовича Афанасьева? Именно того, человека, которой написал учебник русского языка и множество статей в журналах, которые она читала ещё в гимназии? В такие минуты она понимала, как сильно ей повезло, и ни за что не хотела менять профессию.
Наставница их курса Екатерина Александровна Потёмина относилась к Лене насторожено. Ни намека на сердечность Казимировны. Потёмина как будто и признавала, что воспитанница Шемякина не без способностей, однако в будущие её успехи, похоже, не верила. Этим она очень сильно восстановила Лену против себя, потому что для Лены было очень важно, чтобы люди, с которыми её сводит судьба, признавали в ней личность неординарную и относились соответствующе. Вот, например, так, как преподаватель естествознания Дмитрий Николаевич Осипов.
Семинаристки шли на каждое занятие этого преподавателя со смешанным чувством интереса и опасения. Что-то он учудит в этот раз…
Буквально на второе занятие Осипов принёс большую стеклянную банку, в которой сидела толстая пучеглазая лягушка.
— Ой, какая забавная, как тебя зовут, лягушечка? — засюсюкала сидящая за первой партой Люда Тарасова, которая вообще любила всякую живность и не могла пройти мимо любого живого существа, не обратившись к нему с шуточной речью.
Между тем преподаватель ловко вытряхнул квакушку на стол и тут же поднёс к её морде ватку, пропитанную эфиром. Пару раз дёрнувшись, лягушка заснула. Осипов перевернул её на спинку, так чтобы светлое, гладкое беззащитное пузобыло сверху, и предложил воспитанницам: