— Только это вам не практика семинарская, — строго предупредила Лену начальница, — это работа. Дети у нас не ангелы, к ним нужно подход иметь, спуску не давать.
— Я справлюсь, — твёрдо ответила Лена, вскинув подбородок. Подозрение в том, что она может не справиться с какой-либо работой, всегда задевало Лену, от кого бы оно не исходило.
Между тем, продлевать общение с приютскими детьми, кроме обязательных практических занятий, ещё на несколько часов в день ей совсем не хотелось. Она даже поплакала ночью в подушку, вспоминая особенно неприятных детей, с которыми ей теперь предстояло иметь дело каждый день. Накануне она посетила дьячкову дочку Зину и предупредила, что будет теперь приходить вместо вторника и пятницы по субботам и заниматься дольше. Уроки с Катюшей были перенесены на вечер, что вызвало у ученицы явное недовольство. Но Лене было не до настроений генеральской дочки.
В классе, где ей предстояло заменять Соню, учился маленький заморыш с землистым цветом лица и заячьей губой. Если быть совсем уж честной с самой собой, Лена считала, что таких детей надо убивать во младенчестве, как это делали в Древней Спарте. Вот зачем живёт на свете это существо? Родители его давно умерли от пьянства, родственников нет, у окружающих он может вызывать только брезгливую жалость, а у сверстников — насмешки и издевательства.
Однако, с удивлением, она увидела, что всё совсем не так, как она думала. Да, дети вели себя с несчастным Егоркой безобразно, но учительница постоянно хвалила его. Учился Егорка совсем неплохо. Во всяком случае, лучше её учениц Зины и Катюши вместе взятых.
На свой второй или третий день работы Лена попала в очень неприятную ситуацию. Дети выполняли уроки, склонясь над тетрадями, а Лена ходила между рядами, периодически заглядывая в их работы. Егорка сидел за первой партой у окна и в ту сторону, как всегда, время от времени летели шарики из хлебного мякиша и жёванные бумажки. Лена видела происходящее, но понимала, что сделать с этим что-то немедленно не сможет, а совсем уж портить отношения с классом ей не хотелось. Хватало и того, что дети с неприязнью восприняли то, что их «барышню-душеньку» Соню заменяет новый человек, который им не очень-то нравится. Мало того, что стоит над всеми Цербером, так наверняка ещё и на взыскания щедра. Вскоре так и случилось.
Когда Лена, глядя в чью-то тетрадь говорила что-то о пользе чистописания, со стороны двери вдруг раздался властный голос начальницы:
— Елена Васильевна, что тут у вас происходит! Разве вы не видите вопиющего нарушения дисциплины?! У нас не принято обижать физически слабых детей безнаказанно, да ещё и в присутствии помощницы учительницы! Если я ещё раз такое увижу, я сниму вас с этой временной должности и поищу на замену другого человека.
— Кто бросал в Егора весь этот мусор? — строго спросила Лена, подойдя к парте Егорки, и поднимая с пола скатанный в твердый шарик бумажный листок.
Дети молчали, глядя на неё почти издевательски. Кто только не бросал! Конечно, больше всех только некоторые, но, по сути, обижали несчастного все.
— Ну, хорошо, — так же строго и твёрдо продолжила Лена, — в таком случае всем необходимо, кроме заданного, написать на отдельном листе тридцать раз следующие слова…
Лена подошла к доске и написала на ней мелом: «Я больше никогда не буду обижать слабых и нарушать дисциплину в классе»
— А если кто-то допустит хотя бы одну ошибку, будет переписывать всё по новой.
Класс возмущённо загудел.
— Может быть, мы опять позовём начальницу, кажется, она ещё недалеко ушла, — предложила Лена.
Заметив, что Егорка из-за которого и случилась эта неприятность, сидит и с интересом смотрит на одноклассников, Лена спросила:
— А ты почему не пишешь?
— Я? Но ведь я… Ведь это меня…
— Я сказала — все пишут!
— Это нечестно! — раздались отовсюду несмелые голоса.
— Я ничего не бросал в него!
— И я не бросал!
— А он сам-то в чём виноват?
— Вы учитесь вместе в одном классе. Вы ничего не сделали для того, чтобы прекратить эту травлю. И он сам ничего не сделал. Может быть ему это нравилось?
— Нет! — закричали дети вразнобой, — ему не нравилось!
— Так чего же он это терпел? Может быть, он все эти издевательства заслужил? И был сам виноват? Теперь пусть будет наказан, как все.
— Он не виноват!
— Мы сами! — кричали дети.
— Хорошо. Если вы так уверены, что он не виноват, тогда так и быть, он пусть не пишет. А остальные должны выполнить это задание.
К безмерному удивлению Лены, дети успокоились. Зашуршали тетради, из которых начали вырывать листы, заскрипели перья. «А ведь я, кажется, справилась» — подумала Лена, оглядывая класс. Методы Казимировны работали!