Дверь в комнату растворилась, и в нее зашла невысокая полная женщина с таким же острым лицом и густыми длинными волосами. Такие же, как и у девочки, темно-серые глаза со светлыми прожилками, источали огромную усталость, но при виде обнаженных икр и пяток, торчащих из-под свисающего до пола одеяла и равномерно постукивающих по вытертому паркету, они озарились мимолетной нежностью:
- Алиночка, ты уже проснулась? Пойдем завтракать и придумаем, как проведем выходной.
Из-под кровати донеслось непонятное бормотание, и ноги, извиваясь, начали рывками наползать на женщину, постепенно открывая задранную фланелевую рубашку, длинные тонкие руки и, наконец, взлохмаченные волосы и задумчивую, всегда подернутую какой-то мечтательной дымкой, мордашку.
Спустя полчаса мать и дочь сидели в крохотной пятиметровой кухне и в гробовой тишине поглощали жареные кусочки хлеба с сыром. Мать задумчиво смотрела в окно на разгоравшийся погожий денек, один из последних в этом году – стоял конец сентября. Алина же обгрызая свой ломоть равномерно со всех сторон, чтобы получить идеально ровный круг, болтала босыми ногами, и выжидательно поглядывала на мать.
- Маааам.
- Да, дорогая, - женщина повернулась к дочери, прогнав свои явно невеселые мысли.
- Как ты думаешь, - жуя и говоря одновременно, неразборчиво проговорила девочка, - имена Алина и Аия одинаковые?
Женщина напряглась и тревожно вгляделась в лицо ребенка. Та же, уловив перемену в настроении матери, но не поняв истинной ее причины, попыталась поскорее объяснить:
- Вот если набить рот хлебом и попытаться произнести Алина, то получится Аия, да?
Мать, взяв себя в руки, сделала глоток кофе, и флегматично произнесла:
- Возможно… Почему ты спрашиваешь?
- Ой, мамочка, - формальное приглашение к рассказу было получено, и, сверкнув своими серыми глазенками, девочка затараторила, - мне такой сон снился. Будто я – это вовсе не я, а другая девочка, и волосы у меня вот такие коротенькие, - Алина приподняла одной рукой свою густую челку, ровно остриженную по касательной к прямым густым бровям, - и смешно в разные стороны торчат. И я их приглаживаю, а они все равно торчат. И я бежала-бежала, а потом бах и мальчик. Его электричка задавила…
Алина задумалась, уперев пальчик в кончик носа, не замечая, что мать в ужасе поднесла руку ко рту.
- Нет, не задавила. Но ему больно было очень, а я не знала, что это электричка, думала чудище, испугалась и убежала. – связный рассказ явно не клеился, первоначальный запал прошел, Алина подняла глаза на мать, - почему ты боишься? Не пугайся, это всего лишь сон. Поехали сегодня в Гатчину? Я люблю Гатчину, там все такое желтое-желтое и вода прозрачная. А уроки я завтра сделаю.
Женщина вздохнула.
- Да, поехали, пожалуй. Я тоже люблю этот парк. Иди, собирайся, пока я помою посуду.
Алина вскочила и унеслась прочь из кухни, а ее мать в каком-то странном оцепенении водила пальцами по острому ровному краю своей кофейной чашки. Потом она резко встряхнула волосами и взяла с подоконника телефон.
- Марина, привет. Извини ради бога, что в выходной. Но у Алины опять это, - произнесла она трагическим шепотом, и замолчала, выслушивая длинный ответ невидимой Марины, невесело наблюдая, как раскачивается пожелтевшая береза за окном, скидывая свое золотистое убранство с каждым порывом легкого ветерка, - Да, я понимаю, что детские фантазии, но ведь должна была перерасти? Ей уже десять, а все одно и тоже, Аия эта. Нет, теперь не очень подробно и никаких говорящих деревьев. Зато появился какой-то мальчик, которого задавила электричка. Я так понимаю, что помнит смутно, но, разреши, я ее к тебе привезу на прием? Завтра? Договорились.
На следующий день аккуратно причесанная Алина в вышитых джинсах и футболке стояла на коленях возле лавочки в длинном пустом коридоре и расставляла найденных вчера куколок для начала путешествия по темному лесу.
- Сегодня мы будем искать проход, чтобы попасть туда, где солнышко, и ездят электрички, - почему-то подпрыгивая, говорила высоким пищащим голоском самая маленькая кукла с синим резиновым хвостиком на макушке.