Мама, придерживая рукой полуоткрытую дверь в кабинет, растроенно глядела на дочь:
- Алиночка, поиграй тут немножко, пока я поговорю с тетей Мариной.
- Да, мамочка, - все тем же писклявым голоском произнесла синеволосая куколка, а Алина, быстро бросила взгляд исподлобья на мать и вернулась к прерванному занятию. Дверь захлопнулась, послышался звук поворачиваемого в замке ключа и шагов. Затем все смолкло.
Алина положила кукол, беспокойно посмотрела по сторонам, после чего, не вставая с колен, подползла к двери и прижалась к ней ухом.
- Лена, я совершенно не вижу причин для беспокойства, - проговорила тетя Марина своим низким грудным голосом, - просто сон, возможно навеянный обрывками фантазий из раннего детства.
Было слышно, как грустно вздохнула мать:
- Ты же понимаешь, что я не могу спокойно наблюдать за всем этим. Прошло уже семь лет, а у меня все так свежо, словно это было вчера, - Алина даже сквозь закрытую дверь услышала слезы в голосе матери, и живо представила, как та закрыла лицо руками.
Потом снова полилось низкое бормотание тети Марины:
- Я понимаю тебя очень хорошо, и то, через что пришлось пройти тебе, естественно, не могло не оставить следа. И, наверное, ты абсолютно права, что так наблюдаешь за ее состоянием, но… - голос на секунду запнулся, казалось, говорившая встала со своего места и подошла к маме, а затем полился снова твердо и громко, - на данный момент нет повода для беспокойства. Да, она очень хорошо помнит свой вчерашний сон. Да, если начать ее правильно опрашивать, то вспоминает даже самые мелкие детали, и у нее нет провалов при последовательном рассказе. Это не характерно для сновидений, но, как ни крути, является вариантом нормы. Слышишь, нормы! Она четко видит грань между сном и реальностью. Она была этой Аией во сне, но сейчас она Алина и понимает это.
Раздались глухие, сдерживаемые рыдания. И неразличимый шепот.
Алина оперлась плечиком на стенку и крутила в руках куколку, приговаривая:
- Я четко вижу грань между сном и реальностью, я не Аия… - она тщательно расположила четырех кукол в ряд, - Аия не я… Как такое может быть?
За дверью снова заговорили:
- В общем, следи за ней. Как только почувствуешь, что она не видит разницы, что фантазия и реальность сливаются воедино, бегом ко мне. И не акцентируй внимания. Проснулась, рассказала, забыла. Все как у всех.
В ответ послышалось только шмыгание носом и быстрые шаги, Алина еле успела отползти в исходную позицию.
Мама вышла еще более мрачная, чем обычно, ресницы мокрые, глаза красные, протянула дочери руку.
- Собирай свое добро, и поехали, тебе еще уроки делать.
- Не хочууууу, - театрально проныла девочка, при этом ловко засовывая игрушки в карман и беря мать за руку. В ее темной головке крутились странные мысли о том, что пришла пора завести секреты от мамы, чтобы она больше вот так вот не расстраивалась и не плакала. И, чтобы больше не ездить в эту поликлинику к тете Марине, которая своим почти мужским голосом задает такие ужасные вопросы, будто хочет вытащить все твои мозги и рассмотреть их под лупой или микроскопом, чтобы в итоге выдать вердикт: вариант нормы или не нормы… Ей-то откуда знать?
Они, молча, спускались по лестнице, ведущей к выходу, как вдруг двери распахнулись, и навстречу им вошла немолодая женщина, державшая за руку невысокого белобрысого мальчика с круглыми синими глазами и выгоревшими добела бровями. Мальчик был то ли наказан, то ли обижен: в глазах застыли слезы, нос наморщен, губы надуты. Да и шел он, немного упираясь, так, что женщине приходилось все время его дергать, подтаскивая к себе.
Алина застыла как вкопанная, внимательно изучая встреченную пару. Мать, погруженная в свои мысли, покорно остановилась, пропуская людей. Алина же проводила их глазами до самого угла, где начинался коридор, ведущий в регистратуру, а затем, забыв о подслушанном и о решении не делиться с матерью своими снами, возбужденно затрясла вяло лежавшую в ее пальчиках ладонь:
- Мама, мама, - произнесла она громким шепотом, - это тот самый мальчик, которого поезд задавил.
Мать перевела затуманенный взгляд на дочку, мягко осела на ступени и разрыдалась.
Глава 5. Спор
Наступили последние деньки перед отъездом в город. Лето неумолимо катилось к закату, и неброская северная природа уже давно начала готовиться к долгому зимнему сну: как в далеком уже мае первыми, кто покрывался зеленым пушком, были березы и рябины, так и теперь, они же разбавляли буйную зелень еще робкой желтизной и краснотой. Но редкое солнышко, если все-таки пробивалось через огромные серые с грязно-белой окантовкой облака, то грело от души, тепло и радостно, словно напоминая всему свету, что еще, между прочим, август, самое что ни на есть настоящее лето, по календарю, по крайней мере.