Было уже совсем светло, когда неподалеку от них в воздухе появилась светящаяся синяя полоса, тут же превратившаяся в небольшое отверстие. Все трое тут же вскочили, но прежде чем они успели что-то сделать, к ним навстречу устремились клубящийся пар, в котором мелькали и исчезали под действием внезапного тепла крохотные сверкающие снежинки, и красновато-желтые солнечные лучи, рассеявшие блекло-зеленый сумрак леса. Следом появилась румяная разгоряченная Маша в симпатичной черной шапочке, из-под которой выбивались непослушные рыжие кудряшки, очаровательно блестящие на солнце, и задумчиво-грустная осунувшаяся и бледная, невзирая на мороз и долгий путь, Алина. Девочки остановились, слепо хлопая ресницами, будучи не в состоянии сразу адаптироваться к изменившемуся освещению. Маша терла руками глаза, но при этом тут же начала говорить:
- Я ни черта не вижу. Вы тут?
- Да, - ответили все сразу.
- Отлично! Все в порядке! – тараторила она, - Никитка большая молодчина, все устроил в лучшем виде, хотя, подозреваю, если все вскроется, ему знатно влетит от родичей. Аию сейчас везут к нему на дачу, и мы с вами тоже пойдем туда. Как только путь будет свободен, он отзвонится.
Она отняла руки от лица, оглядела застывших в жадном внимании мужчин и широко улыбнулась:
- Здравствуйте, - протянув руку ошарашенному Имулу, она представилась, - я - Маша, а это моя подруга, челнок-копия Алина, - Алина скромно кивнула и пробормотала какое-то невнятное приветствие, - если вы все готовы, то одевайтесь и пойдемте.
Погода снова изменилась. Подморозило, и растаявший, было, снег замерз неровными серовато-желтыми буграми, ярко светило солнце, хотя оно и стояло совсем низко, и окрашивало все вокруг в розовато-красные оттенки, шел легкий приятный снежок, ветра совсем не было. Имул, Слайс и Исмаил, следуя за девочками и слушая пустую Машину болтовню, словно малые дети озирались по сторонам – все для них тут было ново: они с удивлением рассматривали посеребренные льдом черные стволы лиственных деревьев, небольшие звенящие инеем елочки и сосенки, высокие и стройные корабельные сосны, могучие разлапистые ели, украдкой они пытались потрогать белый пар, вырывающийся у них изо рта и ноздрей, поймать снежинки, и посмотреть на круглый кирпично-золотой диск, уже почти скрывшийся за серовато-зелеными облаками.
Но, что поразило их больше всего, это шум, стоящий в лесу. Время от времени, Маша умолкала, и можно было четко различить: скрип, треск, хруст, шелест, шарканье, щебетанье, тявканье, карканье, рычание. Казалось, что весь лес вместе, и все его части по отдельности находятся в постоянном энергичном движении, и, несмотря на то, что разумность всех этих созданий, вызывала большие сомнения, они казались более живыми, нежели спокойные, выдержанные, задумчивые и неизменно опытные и мудрые пиноны.
Где-то на полпути раздался звонок от Никиты: Аию привезли и с максимальными удобствами разместили в дачном домике. Сотрудников скорой смутило отсутствие взрослых, но парню без труда удалось убедить врачей в том, что родители на работе, а его оставили принимать больную сестру, все-таки он почти что совершеннолетний, да и перевозка была оплачена полностью и заранее. Что до ее состояния, то ничего за прошедшие дни не изменилось: девушка без сознания, сама дышать не может, его неумелые попытки пообщаться с ней, проникнув в ее сознание, успехом не увенчались. Но вполне возможно, что проблема не в ней, а в нем: в конце концов, ему и в первый раз это удалось с большим трудом.
Путешественники заторопились, уже стемнело, и идти стало еще сложнее. Кроме того, непривыкшие к холодам пьексы начали подмерзать, отчего шли медленнее, чем можно было, хотя не просили отдыха и не жаловались. Наконец, они добрались до проселочной дороги. И тут их ждал сюрприз: возле лесной полосы был припаркован черный большой автомобиль. Фары его были включены и осветили вышедшую из-за деревьев группу, тут же хлопнула дверца водительского сидения, и из машины выскочил Никита. Он помахал рукой и быстрым шагом пошел им навстречу, куртка на нем была расстегнута, шапки не было, глаза лихорадочно блестели – он был возбужден и встревожен. Сердце у Слайса упало – видимо, что-то случилось. Но он ошибся, подойдя, Никита сразу заговорил:
- Наконец-то, вы пришли. Я уж начал переживать, что что-то с вами случилось. Какой колотун, а? Минус двадцать! Давайте, забирайтесь все в машину. Носилки спрячьте тут, поставим метку.