- Кинжал, - пробормотал Исмаил.
Он вытащил откуда-то маленький ножик и несколько холщевых мешочков, в которые по очереди срезал белую, темно-русую и рыжую прядки.
- Никита, - раздался слабый голос, - пожалуйста, подойди.
Аия уже сидела, на ее щеках начинал проступать легкий румянец, она протянула руку пришедшему на ее зов парню.
- Спасибо, спасибо тебе за все.
Никита крепко сжал ее ладошку:
- Тебе спасибо.
Подошла Алина и села рядом, внимательно вглядываясь в черты лица своего второго я, Аия повернулась к ней:
- И тебе спасибо, челнок-копия, и твоей подруге.
- Скорее только ей, - смущенно ответила Алина, - будь счастлива, а мы пойдем.
- Уже? – воскликнул Имул, - Пожалуйста, останьтесь. Племя должно знать, что чужаки не приносят зла.
- Чужаки бывают разные, - хмуро пробормотал Никита, - каждый должен жить в своем собственном мире. Нам пора, - он наклонился к Аии и быстро чмокнул ее в щеку, - прощай, мое личное зарядное устройство.
Аия грустно улыбнулась, по ее щекам струились слезы. Никита поднялся и, взяв Алину за руку, направился к полыхающим ярким синим цветом вратам.
Маша с Исмаилом стояли в стороне. Крепко сжимая ее ладони, он тонул в глазах необычного цвета, и не смел даже взойти на порог этого упрямого сознания, слова же не шли в голову.
- Ну что ж, - произнесла она, наконец, - сказка закончилась. Мы возвращаемся домой.
Он сглотнул и, с трудом поборов накатившую на него робость, пролепетал:
- Маша… Я знаю, что не имею права даже заикаться об этом, - ее оранжевые глаза застыли, ожидая продолжения, - но… но, быть может, ты останешься… здесь… со мной…
Маша удивленно скинула брови, и этот непроизвольный жест словно придал ему смелости:
- Я все понимаю, что мы отсталое племя заблудившихся в пространстве и жизни инопланетян, что тут нет ни технического прогресса, ни тех удобств, к которым ты привыкла в своем мире, но мне бы очень хотелось видеть тебя рядом с собой. Всегда… Пойми, ты ворвалась в мою жизнь яркой вспышкой вашего удивительного светила, никогда прежде я не испытывал ничего подобного, просто потому, что больше ни в ком не может быть такого поразительного сочетания острого ума, жажды жизни, энергии, доброты, - он умолк буквально на секунду, - Я люблю тебя…
Маша не отвела взгляда, ее холодные пальцы дрожали в его ладонях, а потом она покачала головой:
- Ты мне очень нравишься, но, боюсь, это не мой путь. Мне всего пятнадцать лет и, ты прав, я не хочу возвращаться в первобытнообщинный строй из двадцать первого века.
- Если бы я мог последовать за тобой…
- Но ты не можешь, - она приложила пальцы к его губам, и он прижался к ним со всей страстью, на какую был способен, - Возможно, я вернусь, не думаю, что Аля откажет мне.
- Я буду ждать, - прошептал он, - я всегда буду ждать. Только тебя.
Маша приблизила к нему свое лицо и нежно поцеловала, после чего, не говоря ни слова, направилась к ожидавшим ее друзьям.
- До свиданья, спасибо, - наперебой говорили провожавшие их Имул и Слайс. Все еще сидевшая на носилках Аия плакала и махала рукой. Исмаил не сдвинулся с места, он безуспешно пытался перехватить Машин взгляд, а губы его безостановочно шептали:
- Всегда буду ждать. Всегда. Возвращайся, пожалуйста.
Эпилог
***
Маша стояла в ванной и расчесывала только что вымытые волосы, остервенело орудуя расческой.
- Машенька, ты так без волос останешься, - заглянула в ванну улыбающаяся мама.
- Ну и пусть, - пробурчала та в ответ.
- Машка будет лысая-лысая-лысая, - прокричал семилетний Антошка из-под елки, из гостиной доносился смех папы, бабушки и двух старших братьев.
- Цыц, - рявкнула мать, - Что случилось с тобой, дочь?
- Ничего, - также угрюмо ответила Маша.
- Как знаешь, - расстроено ответила мама и закрыла дверь.
Маша отбросила расческу и уселась на стиральную машину, задумчиво разглядывая в зеркале свое отражение: круглое веснушчатое лицо, настолько конопатое, что и черт не разглядеть, только и замечаешь, что странные оранжевые глаза, ярко поблескивающие от внезапно навернувшихся слез, да шикарные, что уж греха таить, длиннющие волосы, уже начавшие подсыхать и оттого закручиваться в тугие локоны на концах.