— На войне — где ж еще.
— А с ним ничего не.
— Ты так не думай! — не на шутку рассердился Федя, хотя сам давно уже не знал, что с Женей Крыловым. — Ничего плохого с ним не случится, не такой он человек!
5
ПУТИ ЛЯЛИКОВА
Туман был так густ, что тропа под ногами в нескольких шагах будто обрывалась. Косматые молочно-серые языки внезапно слизывали и фигуру проводника Жана, и скалы по сторонам, и каменные глыбы впереди. Бывший десантник-доброволец Ляликов натыкался на скальные выступы, временами с трудом сохраняя равновесие, чтобы не упасть.
Было раннее утро, от скал веяло холодом и сыростью, а Ляликов смахивал с лица пот. Безостановочный переход в сплошном тумане вымотал его, но Жан продолжал шагать дальше, будто и не замечал тумана или стремился оторваться от своего спутника, завести его в тупик. Вот он опять исчез — Ляликов ускорил шаг и снова увидел Жана. Тот повернул к темному пятну среди скальных глыб. Ляликов тоже повернул и сразу погрузился в темноту. Пещера. Жан не останавливался, подсвечивая себе фонариком. Потом впереди забрезжило. Пришли. Отсюда Жан вернется назад, а Ляликов один спустится в долину.
Среди камней журчал ручеек.
— Пей, Вано, — сказал француз. Он сдвинул на затылок свою потертую шляпу, смахнул с лица пот.
Они напились, присели на камень, закурили по сигарете.
— А я уж подумал, мы заблудились.
Жан улыбнулся — в туманной полумгле белели зубы.
— Я здесь вот таким все исходил!
Он докурил и растаял в тумане. Сразу стало глухо, как в склепе. Казалось, скалы вплотную надвинулись на Ляликова. Он зябко поежился: холодная вода, серые камни и туман охладили его. Он надел поверх свитера куртку, которую снял дорогой; согреваясь, закурил новую сигарету и опять присел на камень, глядя перед собой в туман. Спешить было незачем — теперь важно лишь не поскользнуться, спускаясь вниз, и не нарваться на немецкий патруль, переходя через дорогу. Тогда он достигнет безопасной для него точки в горах — виллы князя Белозерова. Там он, наконец, примет душ и спокойно уснет в чистой постели…
Скажи кто ему раньше, что на границе Германии и Франции его будет ждать русский эмигрант Белозеров, он не поверил бы.
…Год тому назад, когда он выбрался из карьера, голод и холод все равно обрекали его на смерть. Он шел наугад, не зная куда, — лишь бы не останавливаться, не окоченеть среди скал. Он и теперь удивлялся, как ему удалось тогда протянуть в горах несколько суток. Потом, уже в тумане, он услышал гул моторов и повернул на него: захотелось перед смертью почувствовать хоть немного тепла.
Он долго спускался куда-то вниз. Внезапно перед ним выросла металлическая ограда. Он ухватился за нее, чтобы не упасть, и медленно приблизился к калитке. Она была заперта, это отняло у него последние надежды. Он упал, но сознание еще теплилось в нем. Он видел, как подъехала легковая машина, как скрипнули тормоза и распахнулась дверца. Огромный дог ринулся к нему, злобно оскалив пасть. «Все… конец», — подумал тогда Ляликов.
Раздался повелительный окрик, дог отпрянул в сторону, в лицо Ляликову ударил яркий свет.
Потом чьи-то руки подняли его с земли. Время тогда слилось в сплошную бредовую мешанину. Очнулся он в комнате, на кровати — на чистой простыне, под одеялом, увидел резную мебель, окно, полуприкрытое волнистой шторой, ковер на полу.
В кресле рядом сидел элегантно одетый, хорошо сложенный мужчина с внимательным, немного усталым взглядом.
— Где я?
— В моем доме, — ответил незнакомец.
— А вы — кто?
— Русский.
Так Ляликов познакомился с князем Белозеровым, покинувшим Россию в тысяча девятьсот восемнадцатом году.
Князь входил без стука — когда Ляликов был очень плох, а потом неизменно постучавшись в дверь. Он всегда был спокоен, вежлив и деликатен.
По утрам горничная бесшумно и тщательно убирала в комнате. К десяти часам появлялся врач — князь разговаривал с ним по-немецки.
Это был неведомый Ляликову мир, и чем больше он познавал его, тем сильнее удивлялся фантастическим поворотам в своей судьбе.
— Я — во Франции? — спросил он.
— Нет, молодой человек, вы в Германии, но недалеко от французской границы.
— Здесь — солдаты?
— Да, и довольно много.
— Почему вы меня… спасли?
— Была возможность совершить добрый поступок, и я воспользовался ею. Кроме того, мне хотелось поближе познакомиться с представителем современной России.
— Что спасли — спасибо, отныне я перед вами в долгу. Но предупреждаю: в шпионы не гожусь. Напрасный труд.