Недалеко от дома Лида встретила Пашу Карасева.
— Поступила? — озабоченно заговорил он. — Вместе учились бы, если бы не армия. Конечно, какое-то время я проучусь, но много не успею. Не знаешь, как у Левки?
— Нет… не знаю.
— Хочу к нему сходить.
— А Костя… что поделывает?
— Давно не видел. Работает на заводе. Да, новость: говорят, Яков Борисович в Покровке, в госпитале, раненый. Знаешь, надо его разыскать.
— Не возражаю, Пашенька, только сначала я хорошенько высплюсь, эту ночь я почти… не спала.
— Понимаю: напряжение, нервы. Это пройдет. У меня тоже…
Лида пошла к дому, а Паша, польщенный непривычным обращением к нему, энергично зашагал своим путем.
Мать встретила Лиду с заплаканным лицом.
— Отец, дочка…
Лида медленно, с трудом читала почтовое извещение: «… Иван Петрович Суслин… при выполнении боевого задания… пропал без вести. Он был… мужественным бойцом…»
Мать и дочь тихо поплакали над этим печальным извещением, но понемногу успокоились: пропал без вести еще не убит. Мало ли что бывает — найдется…
Ложась спать, Лида подумала, что и от брата слишком долго не было писем. Что если оба они… А она тут… А что, собственно, она? Ее личные отношения никого не касаются.
Возвращаясь с работы домой, Костя Настин проходил мимо школы — в ней опять разместился госпиталь. В скверике покуривали выздоравливающие. Иногда с ними были женщины: кому-то посчастливилось встретиться с близкими.
Костю неудержимо влекло к этим забинтованным людям. От них он узнал, что в госпитале лежит учитель химии Яков Борисович Сухотин. Санитарка привела Костю в палату, предупредила:
— Недолго.
Из простыней на Костю знакомо взглянули чуть-чуть озабоченные глаза. Волосы так же упрямо лезли на лоб, но весь Яков Борисович будто высох — стал маленьким и худеньким.
— Здравствуйте…
— Вы мой ученик? Как ваша фамилия? — обладая точной и объемистой памятью во всем, что касалось химии, Яков Борисович нетвердо помнил фамилии учеников.
— Настин, Костя.
— Вот мы и опять… в школе. Вспомнил: вы учились вместе с… Крыловым и Лагиным! Помню, помню! Вот видите…
Он заметно волновался, Костино появление живо напомнило ему о недавнем прошлом. В этой школе Яков Борисович пережил немало хороших дней. Он любил свою беспокойную работу, в подвале школы до сих пор хранились учебные пособия, которые он заботливо собирал.
— А вас… как ранило?
— Осколками… Плечо уже не болит, только нога. Видите ли, кость срослась неправильно, ее пришлось снова… ломать. Это очень неприятно. Но теперь мне лучше, поправляюсь. Как видите, мне повезло, я в Покровке, каждый день у меня бывает жена. Сколько вам лет — восемнадцать? Вчера у нас умер один паренек — в грудь раненный. На той кровати лежал, ему тоже было восемнадцать, очень жалко… Знаете, у него было пять братьев — трое погибли, а двое пропали без вести… Ну, а вы как?
Костя рассказал о себе, о своих одноклассниках, и, пока он говорил, он чувствовал себя учеником, нетвердо знающим урок. Яков Борисович внимательно слушал и, казалось, готов был уличить его в малейшей неточности. Когда Костя упомянул о Крылове и Лагине, Яков Борисович переспросил:
— Добровольцами, говорите? Вот видите…
— А меня не взяли, сам не ожидал, что так получится…
— Вы обязаны, Костя, — тихо и строго заметил Яков Борисович, — знать все, что делаете и что делается с вами в жизни, а на войне — особенно. Буквально все.
Медсестра напомнила Косте, что пора уходить.
— Я очень рад, что вы не забыли обо мне, Костя, очень рад, — попрощался Яков Борисович.
— Вот яблоки… Поправляйтесь. До свидания…
Костя вышел из палаты. Он узнал нового, неизвестного ему до сих пор Якова Борисовича, и этот новый Яков Борисович помог ему окончательно возвратиться к той ясности и определенности, которые Костя неожиданно утратил в покровском диспансере. И на войну Костя взглянул по-иному. Война гибельна для людей, но на фронте находилось большинство мужчин, и среди них был глубоко штатский человек Яков Борисович Сухотин. Все честные люди были там, и Костино место — с ними. Завтра же он пойдет в военкомат и подаст заявление. Яков Борисович прав: надо знать, что делаешь…
Миша Петров прямо с завода пришел домой к Косте.
— Я думал, ты заболел. Где ты был?
— В военкомате. Ухожу в армию.
— Ты по повестке или… так?
— Какая разница…
— Хочешь, я… поговорю с дядей, чтобы тебе… бронь дали, а?
Мишин дядя был начальник сборочного цеха.