Роза бы могла сказать Рите, как той повезло, но девушка не была уверена, что их зародившиеся отношения уже готовы к таким признаниям. Сама Ольшанская никогда не знала контроля или запретов; часто она слышала фразы, наподобие: «Как же тебе повезло с предками: не трезвонят каждые три минуты, как мои» или «Мне бы так, как у тебя! Раздражает этот вечный контроль, будто мне пять лет».
Роза всегда улыбалась и соглашалась, что ей очень повезло. Нельзя же было сказать, что родителям просто плевать на свою дочь, она лишь часть их маркетинговой компании.
— Ты про макароны не забыла? — прикрикнула Миллер. — Погоди, я достану дуршлаг.
Что такое «дуршлаг» Ольшанская не знала, но сознаваться в этом не хотела.
Вскоре Миллер поднесла к ней эдакую кастрюлю с дырочками, и Роза дрожащей рукой начала сливать туда макароны над раковиной. Девушка облегченно вздохнула, когда все кончилось, и оставалось лишь промыть водой получившуюся еду.
Но самое ужасное было впереди. Заказывая стейк в ресторане, Роза не задумывалась о том, какое мерзкое на ощупь мясо, еще не пережившее прожарку.
— Нужно отбить хорошенько, а потом обваляй каждый кусок в этом, — Рита протянула ей взбитую массу из яиц и муки. Ольшанская скривилась.
— Голыми руками? — страдальчески спросила девушка. — Может, ты хотя бы отобьешь? У меня сил никогда не хватит!
— Я лишь учитель, — подняла палец Миллер. — Ты одна из последних женщин на земле, пора освоить мастерство готовки.
Роза пробурчала что-то в ответ, поднимая двумя пальцами молоточек, который показался ей непомерно тяжелым. Кое-как ударив по куску мяса, девушка отскочила в сторону, и Рита страдальчески рассмеялась.
— Возьми молоток в руку, и бей сильно! И не бойся ты его!
— Этой штукой, вообще-то, убить человека можно! — фыркнула Ольшанская, и в её голове сразу возникла детская ассоциация с черным мешком большого размера и отцом, говорящим идти спать.
Да, ее родители слишком были заняты делами, чтобы заниматься с Розой готовкой или чем-то еще, что делают вместе со своими детьми. Она всегда так радовалось малейшему проявлению внимания с их стороны, будь это даже нотация отца, что она слишком много выпила на выставке перед его коллегами. Она специально вляпывалась в неприятности: устраивала вечеринки дома, довольно рано попробовала клубные наркотики – и лишь с одной целью: увидеть, что им есть дело. Иногда, правда, было. А периодически ее проказы даже не замечали или не хотели видеть, считая, что она достаточно взрослая. Мать всегда была добрее отца. С ней можно было даже поговорить, спросить, идет ли платье, рассказать о школе… Можно было, но Роза видела, что та ее не любит, поэтому не хотела навязываться. Все равно эта женщина являлась ей лишь приемной матерью. Ей можно восхищаться: пришедшая с низов, сумевшая охмурить богатого разведенного мужчину, наладившая свою жизнь и влившаяся в высшее общество, будто рождена для него. Она была, правда, неплохой мачехой, но ужасной матерью.
Роза всегда выполняла функцию лишь красивого дополнения для своей семьи. Как, впрочем, и для остальных. После её первого раза с капитаном команды по плаванию, тот отвернулся от неё и попросил быстрее собрать вещи, потому что скоро придет его мама. Он обещал позвонить, но не сделал этого. А через неделю уже ходил по улицам с другой расфуфыренной брюнеткой, явно такой же безмозглой, как и сама Ольшанская.
Роза давно приняла, как должное, что любви не существует. Это лишь миф, выдуманный для глупых девочек, мечтающих о сказке. Она же видела своих родителей и знала: в один день ей подберут человека, который будет богат и выгоден для её семьи, они будут изменять друг другу, но на интервью улыбаться и притворяться счастливой парой. Это было прописано, как устав, и, в принципе, подходило Розе. Потому что другого не существует.
Но то, как смотрит Андрей на Риту... разве это не любовь? Даже Антон, хоть он и совсем не романтик, но заткнул рот бы любому, кто посмел сказать плохое про Миллер. Или как Игорь заботился о беременной Любе, а та сошла с ума после его смерти... Как родители хлопали в ладоши на школьном выступлении своих детей, когда к Розе никто не приходил. То, что говорил каждый из них, когда они сидели в кругу, передавая свечу и прощаясь с умершими... Разве это не любовь? Даже сейчас, когда мир просто ужасен, она повсюду.
И Розу всегда мучил вопрос: «Почему это не дано мне? Чем я хуже?». Но ответа она никогда не получала. Вот и сейчас она лишь невидимый наблюдатель, которого никто не замечает.
Девушка с силой ударила по мясу молотком, отчего даже Рита вздрогнула.