Глава 35 — Рита
Все, что готова рука твоя делать, – в меру сил твоих делай,
Ибо нет ни дела, ни замысла, ни мудрости, ни знанья
В преисподней, куда ты уходишь.
(Екл 9. 10)
Причинять себе боль было приятно. И дело вовсе не в склонности к мазохизму. Скорее создается ощущение, что через кровь выходит вся желчь, злость – то, что накопилось за столь долгое время. И становилось легче. Периодически Рита касалась этих неглубоких царапин, которые прикрывала длинными кофтами, и от одного ощущения их под подушечками пальцев становилось легче.
Андрей не трогал ее уже несколько недель. Оправданий находилось много: плохого самочувствия или настроения обычно хватало. Он всегда был чертовски понимающим. Рита не хотела, чтобы он узнал о ее маленьком секрете. Это принадлежит лишь ей.
Она смыла небольшие капельки крови с раковины, после чего спрятала лезвие. Царапины быстро заживали. Ей бы хотелось оставить шрамы, но тогда кто-то может заметить. Если они узнают, то не поймут. Или еще хуже: это перестанет помогать.
Дверь в Лизиной комнате была приоткрыта, но Рита все равно не решалась войти. Андрей прав. Нужно рассказать правду о той ситуации с лазером, извиниться и постараться загладить вину, иначе за неё это сделает Донская или Орлов. Полгода назад Рита бы просто повисла у неё на шее, не давая сделать шаг в сторону, и вымаливала прощение, но теперь все изменилось. Она не оскорбила Громову, не променяла на какого-то парня, даже не опозорила публично — все хуже. Она предала её, а Лиза всю жизнь ненавидела предателей.
Сможет ли она простыми извинениями достучаться до нее? Рита знала милую девушку, её школьную подругу — та бы простила, а эта новая — она чужой человек.
Новоиспеченная рана начала кровоточить, и Рита поспешила прижать ее кофтой. Она специально выбрала черный цвет, он скроет капли, если те начнут проступать. Лизе не нужно знать. Никому не нужно.
Миллер набралась смелости и постучала в дверь. Четыре раза — и тишина. Если Громова не откроет, то девушка уйдет и никогда не поднимет эту тему. Значит, не судьба.
«Пожалуйста, Лиза, не открывай».
Но по ту сторону послышались торопливые шаги, и уже скоро на пороге стояла Лиза, с удивлением разглядывающая её. Впрочем, вскоре девушка улыбнулась и спокойно пригласила подругу внутрь. Она-то уверена, что Рита пришла просто так, а не для того, чтобы обсуждать её предательство, которое было совершенно, когда Лиза была при смерти.
— Располагайся, — Громова, как в старые времена, запрыгнула на свою кровать, приглашая Риту усесться рядом. На секунду показалось, что сейчас они включат кино, а Лизина мама принесет им мороженное, закрывая за собой дверь. И девочки будут смеяться, биться подушками, сплетничать и обсуждать мальчиков, а потом заснут уже под утро друг на дружке, вымотанные и счастливые. Но те времена прошли. И сейчас Лиза не в своей комнате. И это не её одежда. Да и родителей уже нет в живых... Все стёрто.
— Что ты, как ни своя? — спросила блондинка, легонько касаясь плеча подруги. — Что-то случилось?
Рита ненавидела в данный момент Никиту, Майю и даже Андрея, из-за которых она должна рассказать правду. Почему эти люди указывают ей, что делать? Это нормально иметь секреты! И абсолютно нормально не делиться ими, если другим не станет лучше от правды. Миллер режет себя, потому что это придает ей силы! Кому какое дело? А Громова перед весь год перед выпуском была сама не своя. Но Рита же не спрашивает ее о сигаретах и странном настроении, потому что Лиза бы сама рассказала, будь такая необходимость.
— До чего надоела жизнь, — неожиданно произнесла девушка. — Ненавижу этот дом, чертову одежду, картины на стенах, купол и людей, с которыми должна здесь жить! Как я их ненавижу...
— Меня тоже? — спросила Лиза.
— Тебя нет, — Рита покачала головой. — Меня бесит Никита, возомнивший себя судьей и палачом одновременно. И Майя — её даже человеком сложно назвать: ни посмеяться с ней, ни договориться — такая черствая... грубая... Я никогда не смогу вычеркнуть, как хладнокровно она смогла лишить человека жизни… Не хочу осуждать, но не представляю, как с ними сосуществовать! Не могу больше!