Андрей подбежал к ней, пытаясь обнять, но Рита лишь оттолкнула его, не желая ничьих прикосновений.
— Громова, — юноша окликнул Лизу, когда та уже почти вышла за дверь, — ты ведешь себя как эгоистичная сука! Она совершила ошибку, но призналась в ней. И она нуждается в тебе.
Когда Лиза повернулась к нему, ее лицо отражало лишь усталость и даже какую-то жалость.
— Она не умеет любить, Андрей, — ее голос был еле слышимым, предназначенным лишь для одного человека. — Она хотела с тобой расстаться после выпуска, а ты все еще веришь в ее чувства.
Андрей отступил от Риты на пару шагов, а Лиза выскочила за дверь, воспользовавшись заминкой. Не нужно было встречаться глазами с Герасимовым, чтобы знать, как он себя чувствует. К тому же он понимает, что это правда.
Рита вскочила на ноги, чтобы добежать до ванной комнаты и закрыть за собой дверь. У нее была подруга. Они вместе готовились к экзаменам, обсуждали парней, делали плакаты для школьных проектов, бегали наперегонки, чтобы держать себя в форме, смотрели фильмы, поедая одно мороженное на двоих, и болтали по несколько часов без перерывов. Это было в детстве. Лиза сказала, что нужно чем-то жертвовать, что-то в себе убивать...
Громова избавилась от тех качеств, которые всегда восхищали Риту: ее доброты, какой-то нежности и легкости. Возможно, это произошло даже раньше, просто в школе было проще не обращать внимание на такие изменения.
А Рита… Наверное, она хочет убить себя, поэтому достает лезвие и оголяет уже истерзанную руку.
Глава 37 — Майя
Итак увидел я, что нет ничего лучше,
как наслаждаться человеку делами своими:
потому что это — доля его;
ибо кто приведет его посмотреть на то,
что будет после него?
(Екклесиаст 3:22)
С высоты птичьего полета мир, наверняка, лучше, чем есть на самом деле. Видна лишь красота: голубые озера и зеленые горы, а люди – лишь ходячий муравейник, не имеющий глобальной ценности. Майе всегда нравилось смотреть на людей сверху вниз. Наверное, поэтому она так любила крыши.
Вот и сейчас она сидела на самом краю, стараясь рассмотреть все, что происходит за куполом. Но там была лишь пустая улица, парочка машин и желтеющие деревья. Как же отчаянно хотелось сбежать отсюда, выживать, как Богдан, в одиночку, а может даже и умереть... Главное, наконец, освободиться.
Тут было не так уж и высоко. Наверное, Майя могла бы спрыгнуть с крыши и отделаться переломами... А вдруг, нет... Это высота трех этажей, а с одной стороны дома есть ограждение в виде забора с острыми штырями... Майя медленно начала вставать на ноги, оставаясь на самом краю, и не спеша подняла руки вверх.
«Сейчас я похожа на птицу, которая взмахнет крыльями и полетит», — с усмешкой подумала она, и губы слегка дрогнули в подобии улыбки.
Она вдохнула полной грудью и потянулась к парящему над куполом солнышку, прежде чем чьи-то руки грубо схватили её за талию и потянули с края крыши. Майя с незнакомцем полетели вниз, и девушка вскрикнула, ударяясь головой о твердую поверхность.
— Черт побери, — воскликнули они в один момент, разворачиваясь друг к другу. Перед Майей оказалось лицо Никиты, и та моментально скривилась, стряхивая его руки и отползая в противоположный угол.
— Что ты творишь? — крикнула она.
— Совсем с ума сошла? — задал вопрос Орлов в тот же момент. — Жить надоело?
Майя невольно задумалась над его вопросом. А даже, если и да, то, какое ему дело?
— Я не собиралась прыгать, идиот, — возмутилась девушка. — Твоя помощь не требовалась!
— Тогда ты совсем больная! — юноша не сдерживал себя. — Одно неверное движение, и ты летишь вниз. Считаешь, что в новом мире пособие по инвалидности поможет сводить концы с концами? — Майя ненавидела слово «инвалид» и скривилась, услышав его. — И да, это было уж очень похоже на попытку самоубийства.
Второе нелюбимое слово. Она мысленно очутилась в небольшой комнатушке, полной людей, медиков и копов. Накрытое тело выносили из дома, а соседи столпились и смотрели на оставшуюся сиротку, стирающую слезы с глаз.
Я никогда не прощу тебя.
— Я бы не покончила жизнь самоубийством, — холодно произнесла Майя. — Никогда.