Знала ли она тогда, что больше не вернется? Отдавала ли эти часы навсегда?
Поэтому Майя и убила её для всех. Было легче думать, что мама хотела вернуться, но не смогла, потому что погибла, а не потому что забыла о ней. Она нередко представляла страшные картины, как мать умирает от тяжелой болезни и последним словом произносит её имя. Или её сбивает машина, она лежит уже в отделении скорой помощи и бормочет о том, что её ждет дочь, но погибает, даже не дождавшись врача. А иногда она представляла маму героиней, которая спасла ребенка из горящего дома или оттолкнула кого-то от пули... Все было легче, чем думать, что мама попросту не захотела возвращаться.
И со временем она привыкла к этому.
Майя закрыла лицо подушкой, но просто лежать на месте было невозможно. Поэтому она и поднялась, заглянув под кровать и доставая оттуда черный рюкзачок, с которым всегда ходила. В тайном кармашке под деньгами на черный день лежали те самые часы.
Она так часто смотрела на них. Теперь Майя уже не была ребенком и понимала, что это не просто красивые часики, а действительно дорогой аксессуар. Для начала, выложенные камушки — это самые настоящие бриллианты. Во-вторых, стекло сапфировое, а ободок, стрелки и застежки — это розовое золото, да и ремешок из крокодильей кожи... Это все ей объяснили в ювелирном магазине, когда Майя хотела продать эти часы. Она уже собиралась попросить, чтобы посчитали их стоимость, но передумала. Если бы она услышала ту цену, то не смогла бы не продать их. За такие деньги, наверняка, можно было жить целый год, если не больше, а сами часы даже не во вкусе Майи... Но она не смогла... Это все, что напоминает ей о том, что мать была в её жизни. И она ждала каждый год... Только теперь ждать было нечего. Все мертво. И мама тоже.
В дверь настырно постучали.
— Закрыто, — заорала Майя, жалея, что в этой комнате нет замка.
К сожалению, за ручку все-таки дернули, и она спокойно поддалась.
— Вы совсем безмозглые или значение слова «закрыто» не знаете? — грубо поинтересовалась Донская, откладывая часы в сторону.
Никита и Лиза спокойно прошли в комнату, обходя её с двух сторон, словно дикого зверя. Это могло бы даже насмешить Майю, если бы ни желание врезать обоим. И пришли именно эти двое... Неужели верят, что имеют на неё влияние?
— Что с тобой? — Лиза попыталась взять Донскую за руку, но девушка грубо вырвалась. К таким нужно вешать надпись: «Руками не трогать».
— Она тебе что-то сказала? — задал вопрос Никита.
— Уйдите, — по слогам отчеканила Майя.
Она села на кровать, натянув на себя одеяло и отвернувшись к стене. Уйдите. Уйдите. Уйдите.
А они все стояли и смотрели, будто ожидая каких-то признаний. Майя развернулась к ним лицом. Вспышка злости угасла и теперь её преследовала лишь усталость.
— Лиза может остаться, — наконец, произнесла Донская. Невольно ей вспомнилась, как Громова пришла к ней после убийства Игоря, а еще вспомнилось, как сама Майя ухаживала за ней во время болезни. Наверное, в нормальном мире это бы назвали дружбой.
А Орлов... Она не хотела видеть его. Её пугает само присутствие Никиты, а бояться — значит проиграть. Никита никогда не увидит её слабость, иначе поверит, что она может сломаться.
Лиза слабо кивнула юноше, показывая, что все в порядке. Тот, еще раз взглянув на Майю, вышел из комнаты. Теперь девушки остались вместе. Они просидели так не один вечер: только тогда Лиза лежала в кровати и выглядела просто ужасно, а Майя сидела рядом на стуле и что-то рассказывала.
— Что случилось? — тихо просила Громова.
— Ничего, — Донская безразлично пожала плечами. — Ты же всегда знала, насколько меня бесит Роза. Разве удивительно, что я её ударила?
Лиза сделала паузу, прежде чем тихо произнести:
— Никита рассказал мне про крышу...
— Господи! — Майя взмахнула руками. Тут даже Бога вспомнишь, независимо от того, веришь в него или нет. — Я не собиралась прыгать!
— Но ты думала об этом! — крикнула Лиза. — Не ври, что не думала.
И Майя не стала врать. Да и смысл? Ей действительно хотелось этого: покончить со всем, уничтожить воспоминания, отпустить злость... Но, откуда Лизе знать, сколько раз она уже думала об этом? Сколько раз, сидя на крыше, переходя дорогу, даже просто держа в руках нож, она думала о том, как можно было бы все мигом закончить. Но она всегда поднималась и шла дальше. Откуда Лизе знать это?