— Так, что случилось? — еще раз спросила Громова. — Я не буду осуждать, Майя! Мы можем еще измениться, ты можешь! Доверься мне, я не оставлю тебя... обещаю.
Майя слабо улыбнулась: Лиза все еще была той наивной девочкой из прошлого. Наши скелеты живут внутри нас, гниют, но все равно временами выползают наружу. Ничего нельзя изменить. Если человек мертв изнутри — его внутренние терзания однажды убьют его окончательно, когда перейдут за лимит боли. И тогда Майя повторит то, что сделал отец. Вот, её самый большой страх. И откуда Лизе знать, как близка она к той самой черте?
И все же Громова ей нравилась. А может, Майя просто больше не может одна справляться с внутренними демонами? Может, они поглощают её, как сделали с отцом, тетей и даже матерью?
— Десять лет, — прошептала девушка. — Прошло десять лет с тех пор, как она ушла. Третьего октября... И пять лет со смерти отца...
Лиза вмиг поняла, о чем идет речь. Её лицо исказилось гримасой боли, и она накрыла руку Майи своей.
— Я говорила, что она умерла, — тихо продолжила Донская. — Было легче так думать... Но пару лет назад я подрабатывала на вокзале: подметала, а попутно порой ночевала там — ничего существенного... Я увидела её сразу... На ней был фиолетовый берет, деловой костюм и туфли на высоком каблуке. Но мне хватило одних черных волос, чтобы узнать. Я стояла и смотрела... Хотела закричать что-то, но не смогла. Она пропустила вперед мужчину с двумя чемоданами, а за ним прошли две девочки. Одна была в похожем берете и длинном плаще, где-то моего возраста... Она постоянно говорила по телефону и даже не взглянула ни на кого, я даже не поняла, точно ли она с ними, а вторая прыгала вокруг. Совсем еще кроха, её новая дочь, как видимо. Тогда я и поняла, что она не умерла, а просто не захотела возвращаться к мужу-инвалиду и ко мне... А потом она повернулась... И мы сразу встретились глазами, я знаю: она видела меня! — Майя вновь прочувствовала тот день, и это было чертовски больно. — Она посмотрела на меня, стоящую с этим идиотским веником и в драных джинсах... Некоторое время мы просто стояли и смотрели друг на друга, а потом та маленькая девочка потянула её за рукав. И она развернулась, села в поезд и уехала... А теперь она тоже мертва, как и та девочка... А я все равно не могу радоваться этому.
Майя глубоко вздохнула. Казалось, что в её легких колючая проволока, и она не может перестать делать вдохи, будто вся та боль впиталась в сердце, а теперь выскакивает вместе с ним наружу.
Она посмотрела на Лизу. «Ну, что ты скажешь теперь? — хотелось закричать Донской. — Можно ли это все забыть?»
— Мне так жаль, — тихо сказала Лиза. А что еще она могло произнести? Какими словами можно исправить все?
— Думаешь, я могу измениться? — с вызовом поинтересовалась Майя. — После всего? Или начать сначала?
Лиза отрицательно покачала головой.
— Нет, — прошептала она. — Но теперь ты не одна.
Ошибаешься. Я всегда одна.
Но Лиза не слышала её мыслей, поэтому потянулась к ней и слабо обняла. Майя застыла, стараясь вспомнить, когда в последний раз кто-то к ней прикасался, выслушивал, заботился и, тем более, обнимал?
Девушка сжала губы и крепко зажмурилась. В голове снова всплыл образ матери, перепачканной мукой, с причудливой гулькой на голове.
«Это нельзя вырезать», — подумала она, обняв Лизу в ответ.
Глава 38 — Богдан
И взял Господь Бог человека,
и поселил его в саду Едемском,
чтобы возделывать его и хранить его.
Бытие 2:15
Смрад, грязь и разбросанные по улице кусочки скелетов животных – вот он, о дивный новый мир! Полчища насекомых, свободно просачивающиеся в любые дыры, уже даже не пугают. Видимо, только они способны были выжить и окрепнуть в этой мясорубке. Но со временем они тоже вымрут, не так ли?
Богдан пробрался в разрушенный дом. Земля гибнет, как и все живое, деревья перестают расти, пчелы не опыляют цветы, реки наполнены дохлой рыбой, дома не могут стоять на прогибающемся грунте. А еще почти в каждом доме во время апокалипсиса был человек, который не успел выключить воду или газовую конфорку... вот вам пожары и затопленные жилища. Нарушен круговорот вещей в природе, и отсюда все беды, Земля больше не в силах существовать, разрушаясь с каждым днем. И, конечно, атомные станции… Видимо, появление очаровательных паучков, готовых вцепиться в тебя при первой возможности, дело рук радиоактивного извержения, более неконтролируемого человеком.