***
Девушка еще сильнее завернулась в свою кофту, пытаясь успокоиться. Нужно было идти, но все тело онемело и не желало двигаться. Она попыталась вспомнить, сколько их было в аудитории. Всего в классе двадцать семь человек, однако, в тот момент, здесь были не все. Но Олеся же точно была... Они разговаривали с ней на этом самом месте. Так, где же она?
Инга мало чего боялась: она отлично ориентировалась в темноте, могла подняться на любую высоту, прекрасно плавала, любила змей и насекомых как любых других животных и свободно чувствовала себя, выступая на публике. Но сейчас это мерзкое чувство подкралось к самому горлу, заставляя задыхаться от недостатка кислорода. Возможно, это страх неизведанности?
Из ступора Ингу вывел стон, доносящийся откуда-то с задних парт. Она вскочила, вжалась, как затравленный зверь в угол, и начала шарить взглядом в поисках защиты. Та длиннющая указка учителя вполне подходила для оружия, но все же недостаточно, поэтому Инга оставила идею кидаться на противника, а решила просто затаить дыхание, молясь о спасении. Но долго прятаться не пришлось, неизвестное создание поднялось с пола, и девушка облегченно вздохнула, узнав в нем знакомое лицо.
— Андрей, — прошептала она.
Её одноклассник потирал голову, явно мучаясь от такой же головной боли, и озадаченно осматривался. Они не были с Ингой друзьями, но не были и врагами. Юноша, стоявший напротив неё, всегда был популярен, хотя сам к людям не тянулся. Видимо, все дело в ауре легкого безразличия и презения к людям. Она не любила такой тип парней: светлая, густая шевелюра, много геля на волосах, большие губы и глаза, будто у голодного кота из рекламы корма — это скорее вызывало у нее смех, но другие девушки томно вздыхали, видимо, считая, что она ничего не понимает. И… это последнее, о чем ей сейчас стоит думать! Но девушка ничего не могла с собой поделать: в её голове проносились тысячи несвязных мыслей, которые казались гораздо важнее, чем то, что она упала в обморок посреди классной комнаты, а проснулась, когда рядом никого, кроме такого же обеспокоенного одноклассника, не оказалось. Возможно, это и называют в медицине состоянием шока.
— Инга? — кажется, Андрей только сейчас заметил её. — Что произошло? И, черт возьми, почему у меня так раскалывается голова?
Раевская успела подумать, что Андрей мог бы говорить с ней и в более вежливом тоне, но предпочла лишь спокойно ответить:
— Я проснулась, никого не было... Помню лишь эту жуткую боль, а дальше темнота.
— У меня то же самое, — признался юноша. — Что это за грязь под ногами? — он поморщился, обходя кучу пыли, но резко остановился: — А где Рита? Черт возьми, Инга ты ее видела?
Инга была хорошим человеком. Она как добропорядочный гражданин всегда платила в трамваях, пропускала пожилых людей вперед, уважала своих родителей, не пила, не курила и даже не использовала нецензурную лексику. Раз в неделю они с мамой ходили в церковь, а по субботам Инга готовила обед для всей семьи, не забывая при этом угостить старушку, живущую этажом ниже.
Инга была хорошим человеком. Она всегда была уверена в своей добропорядочности. И она считала себя, если уже быть до конца честной, лучше, чем Андрей и Рита вместе взятые. Поэтому сейчас ей совсем не хотелось искать свою пропавшую одноклассницу, которая бы точно не сделала бы этого для нее. Инга хотела быть хорошим человеком. Но она была всего лишь человеком.
— Мы должны уйти отсюда, — резко произнес Андрей. — Нельзя сидеть здесь вечно!
— Я никуда не пойду, — Инга еще сильнее вжалась в свой угол.
— Не думаю, что ты не хочешь остаться здесь сама! — фыркнул Андрей. — Возможно, произошло просто какое-то землетрясение или что-то подобное.
Он вышел за дверь, и Инга нехотя поплелась за ним, хотя она была уверена, что землетрясение здесь не при чем. Тут нечто большее, и это «нечто» должно объяснить всю эту грязь на полу и резкую головную боль.
В коридоре школы было тоже пусто. Андрей шел медленно, а Инга тихонько, стараясь не издать ни звука, следовала за ним. Но как только раздался шум, девушка отпрянула назад, готовая оставить своего спутника далеко позади. Её снова охватил панический страх, от которого тряслись руки и бегали из стороны в сторону глаза. Это обычная школа, тут некуда бежать, не как спастись. Теперь она понимала, что чувствуют люди перед смертью, а именно острое желание продолжать жить.