— Ты считаешь, я не страдаю по родителям? — сквозь зубы прошипела Миллер. — Я каждый день плачу и плачу, но легче не становится. Ты знаешь, как я была к ним привязана, как ты смеешь такое говорить? — ее голос сорвался на крик, и Лиза отвернула голову, возможно, почувствовав себя виноватой.
Игорь хотел бы спрятаться у себя в комнате подальше от этих людей. Его не пугало одиночество: оно было частью его сути. Но, если уж проводить время с новыми сожителями, то он бы лучше его потратил на обсуждение материла, который на них выгрузили пришельцы. Они сказали, что управляли ими с самого начала. Что это значит? Возможно, мифы, которые они читали, как раз про них? Или даже сказки. Игорь плохо знал историю, но остальные могли бы разобрать все по полочкам. Неужели им неинтересно понять, когда это началось? Людям было дано все для выживания – так сказали пришельцы, а значит, их достижения попросту вписаны в историю? Человеческая раса выжила благодаря подачкам верховных правителей? Игорь ничего не понимал. Хотел бы он видеть всю картину, но у него лишь маленькие обрывки. И никто не хочет даже попытаться их собрать, кроме него. Ведь люди наподобие Карпова или Громовой, кто подавал надежды в школе, должны интересоваться такими вещами. Но вместо этого тема пришельцев все еще табу.
Зато они собираются сидеть в кружке и делиться секретами. Просто замечательно.
Все спорили, и Игорь просто отошел в угол. Он всегда держался подальше от шумных сборов, криков и скандалов. Их хватало дома. Отец, приходя пьяным, всегда орал на мать, когда та своими силами втаскивала его в квартиру, снимала одежду и пыталась уложить в кровать. Нередко в такие моменты он со всей силы бил её. Однажды Игорь нашел женщину с разбитой губой, сидящей в углу и повторяющей: «Ходи тихо. Папа спит». Помнится, он тогда страшно испугался...
Когда он очнулся от воспоминаний, Громова уже стояла возле Майи и держала ту за кисть руки.
— Мне тоже это не нравится, — прошептала она. — Но большинство так решило. Мы пытаемся выживать вместе, и ты — часть коллектива, смирись.
Майя грубо вырвала руку и несколько секунд лишь всматривалась в глаза Лизы. Наконец, Донская сжала губы в тонкую трубочку и с непроницаемым лицом села в уже выстроенный круг. Игорь не верил, что та скажет хоть слово правды. Сам он никогда не умел заводить друзей. С детства был не очень общительным, да и особо в компании не нуждался. Его и сейчас не смущало сидеть в своей комнате и записывать что-то в блокнот. Однако поневоле приходилось перекидываться словами с живущими здесь, и Игорю стали интересны эти люди: чем они живут, что потеряли, на что надеются...
Может, поэтому он садится в круг возле Майи, пока Миллер ищет какую-нибудь бутылку.
— Нашла, — кричит девушка и приносит стеклянную бутылочку, похожую на те, в которых продается пиво. Но, нет, эта из-под лимонада. Майя и Антон недавно облазили здесь все, надеясь найти хоть какую-то выпивку, но, в итоге, решили, что живущие тут были жуткими трезвенниками. Больше всех злилась Донская, у которой закончились сигареты, и хоть девушка злобно хмыкала на шутки Миллер про ломку, но все же было заметно, что ей приходилось нелегко. Скорее всего, гуманоиды вычистили этот дом до их прибытия — вот и все объяснение.
Страшно понимать, что они — лишь средство для достижения цели. Прошло уже одиннадцать дней и навряд ли пришельцы собираются давать им больше времени. Они кажутся спокойными и безразличными, но люди для них — лишь пустое место. Это они продемонстрировали, когда, не моргнув глазом, превратили Ингу в пепел...
— Я первая! — Роза схватила бутылку и начала крутить её. Сделав три круга, горлышко показало на Майю Донскую, и обе девушке, как по команде, скривились. Игорь и многие другие не смогли сдержать снисходительную улыбку.
— Спроси у меня таблицу умножения, — посоветовала Донская. — Хоть перед смертью узнаешь, что это такое.
Глаза Ольшанской вспыхнули — все-таки зря Майя изводит её. Хотя, может, это план: чем больше королева школы злится, тем старательнее пытается придумать каверзный вопрос и, скорее всего, ляпнет первую попавшуюся глупость.
Можно увидеть, как Роза тщательно продумывает различные варианты, чтобы унизить Донскую и заставить её, наконец, замолчать. В голове у блондиночки проскальзывают тысячи мыслей, и она злобно отряхивается, стараясь выбрать одну: такую, что заденет больше всего даже ту, которую задеть нельзя.